“Я попросил не бить по ноге, где была рана, и в этот момент в сторону моей раны понеслась дубинка”
Помечен красной меткой били особенно жестко
Помечен красной меткой били особенно жестко
В прошлом году Никита многое испытал впервые: заинтересовался политической обстановкой в стране, проголосовал на президентских выборах, надеясь на изменения к лучшему. Вышел с тысячами людей на улицы Минска и был ранен в ногу. Ему было страшно, что жизнь может вдруг закончиться. Но она продолжается — уже в другой стране.
ранили в ногу около Риги
Как и многие наши герои Никита не интересовался политикой до прошлого года. Он вырос с убеждением, что туда лучше не лезть – все равно ничего не изменишь. Непростой 2020-й многое изменил — Никита стал следить за всеми кандидатами в президенты и тем, что происходит в стране. Больше всего его возмущало отношение власти к врачам во время пандемии и картина происходящего по госканалам. Когда в июне были перебои с питьевой водой в Сухарево, Никита был среди тех кто, привозил чистую воду в этот район. Он видел, как с каждой проблемой люди становились сплоченней, и 9 августа вернулся после отпуска в город, чтобы впервые принять участие в выборах.
— В тот день у каждого по лицу читалось, за кого он идет голосовать. У всех было праздничное настроение. Все надеялись, что сейчас все изменится, все будет только к лучшему. Я поехал голосовать в школу в своем районе: там толпилась огромная очередь. Много людей, все с белыми браслетами и вроде очевидно, кто победит и какие будут результаты. Я постоял там два часа, проголосовал за Светлану Тихановскую и все — на этом мой вечер должен был закончиться. Завтра на работу.
Дома Никита поужинал и решил узнать результаты выборов. Он был уверен в победе оппозиции, ведь находился на участке и все видел своими глазами. Но как узнать, если нет интернета? Пришлось включить телевизор. Несогласие с увиденным по госканалу зашкаливало, и он поехал в центр города — убедиться, что не согласен не он один.
Все надеялись, что сейчас все изменится, все будет только к лучшему
— Подходя к Немиге, я видел много скорых. Все как в кино. На асфальте лежал человек с разбитой головой, приехала скорая, увезла его. Оказалось, все эти люди на улицах также шокированы результатами голосования, как и я. Молодежь, пожилые, семьи с детьми. Они не делали ничего незаконного, они просто вышли.
Все что Никита увидел, не укладывалось в голове. Автозаки, озверевшие люди в черном без опознавательных знаков, водометы, взрывы, слезоточивый газ. Вернувшись домой, Никита позвонил родителям — узнать, как они. Родители не поверили его рассказу. На утро Никита и сам с трудом верил в то, что произошло накануне. Коллеги тоже были шокированы тем, что он видел. Только 10 августа появилась возможность через VPN подключиться к интернету и узнать новости.
— Вечером 10 августа у меня было такое же чувство, как и накануне, — я не мог не выйти на улицу. Часов в пять я заехал домой, сел в машину и поехал в центр. Пришлось припарковаться на Якуба Коласа, в центр пошел пешком. Дошел до Немиги — там скопилось очень много сотрудников. Как будто бы со всей республики согнали. Обычных людей было меньше. В районе Дворца спорта шеренга ОМОНа, на Зыбицкой тоже. Я понимал: если мы здесь останемся, то это ловушка, некуда деться. Останется только один вариант — прыгать в Свислочь.
Кто-то остался, а мы перебежали на другую сторону реки через Троицкое предместье. Уже с другого берега видели, как людей сильно фигачили, как они прыгали в реку. Плавал какой-то катер, сидевшие там люди доставали пловцов и переплавляли на нашу сторону. Но многие боялись лезть на лодку — не понимали, кто там. Мы помогали забирать людей с этого катера, а потом они, мокрые, бежали во дворы.
Потом Никита отправился к ТЦ “Рига”. Там собралась толпа. Никита вспомнил, что нужно забрать машину, в которой остались ключи от квартиры. Ребята, которые подвезли его, поделились ссылкой для разблокировки телеграма. Никита перепарковал машину у ТЦ “Рига” и пошел к перекрестку Сурганова и Куйбышева. Люди там пели песни, скандировали лозунги, фотографировались. Несколько раз ОМОНовцы пытались разогнать их с помощью светошумовых гранат и слезоточивого газа. В такие моменты Никита отбегал к машине и садился внутрь — к нему подсаживались другие люди.
— К часу ночи все стали разъезжаться. Я надеялся, что завтра люди будут более скоординировано действовать, не так стихийно. Тогда нас сложно будет разогнать. Никаких радикальных мыслей не было. Я оставил ключи в замке зажигания и пошел купить воды в дорогу. Магазин уже не работал. Я постоял пару минут около летней террасы с пиццей и увидел, как позади ТЦ побежала толпа молодых парней с криками “Везде ОМОН!” Я подумал, что надо уезжать отсюда. Не добежав до машины, я увидел, как через пробку едут автозаки и идет толпа ОМОНа. Я просто не смог бы никуда уехать.
— Люди не знали, куда деваться, ОМОН окружал со всех сторон. Подбежал парень, увидел мое замешательство и сказал, что можно забраться на крышу пиццерии. Я залез по лестнице наверх, там уже было пятеро ребят школьного возраста, девушка 28 лет и двое мужчин. Они хотели переждать какое-то время на крыше. Это, конечно, была ошибка.
Через 15 минут начались взрывы на перекрестке, появился водомет, автозаки, микрики, из них вылезли сотрудники в черном и начали стрелять по убегающим людям. Кого-то догоняли и избивали со всей силы. Мы все снимали на мобильные и надеялись, что они пришли просто разогнать толпу, но это была уже зачистка района. В какой-то момент мы перестали снимать. Сидели, не высовываясь, и молились, чтобы нас никто не нашел.
Над перекрестком летал дрон, мы все его видели. Он пролетел над крышей, может быть нас увидел, потом резко улетел в сторону. Буквально через пару секунд внизу мы услышали: “На крышу!” Мы заткнулись и стали ждать - вдруг нам это все-таки послышалось.
Мы все снимали на мобильные и надеялись, что они пришли просто разогнать толпу, но это была уже зачистка района
На крыше появились семеро сотрудников с криками и матами: “Мордой в пол! На землю! Лежать!”. Кто-то из ребят пытался спрятаться за вентиляционную систему. Никита сказал им, чтобы не сопротивлялись, будет только хуже.
— Я поднял ладони на уровни груди — показывал, что у меня ничего нет. Начал медленно присаживаться на корточки с поднятыми руками. Передо мной стоял сотрудник, направлявший на меня оружие. Он выстрелил, я упал на задницу. По ноге пошла резкая пульсация. Я не понял, что это был выстрел, и не мог пошевелить ногой. На ней образовалась дырка 3 на 3 см, шла кровь. Подбежал сотрудник и снова закричал: “Мордой в пол!”. Я сказал, что меня ранили. Он с матами ответил, что ему все равно и ткнул в меня дубинкой.
Никита послушался, лег лицом в пол и получил несколько ударов дубинкой. Задержанных пересчитали и начали выводить с крыши. Никита не сразу смог выполнить приказ “Встать!”. Он не чувствовал ногу, кроссовок был весь в крови. По лестнице Никита спускался на одной ноге. Внизу ему “прилетело” еще и от других сотрудников.
— Я попросил не бить по ноге, у меня там рана. Сотрудник попросил показать. Я отодвинул ногу, чтобы показать ему, и в этот момент в сторону моей раны понеслась дубинка. Я сильно закричал, было очень больно. Нога начала пульсировать еще сильнее. Потом он нанес второй удар.
Перед погрузкой в автозак всех снова уложили на землю, обыскали, достали телефоны и стали их уничтожать: кидали со всей силы о плитку, дополнительно дубинкой разбивали.
— Перед автозаком меня ударили по затылку. Я потерял сознание на несколько секунд, очнулся с мыслью — если сейчас не встану, меня могут до смерти забить.
Никиту закинули в автозак. Внутри была пару сотрудников на скамейке и огромная куча людей. Подобные картинки он видел на фотографиях из Освенцима, где трупы лежат друг на друге. Здесь была та же картина, только люди живые. Никиту взяли за шиворот и запихнул наверх: “Лезь подальше”.
Сотрудник из автозака посмотрел на мою ногу и сказал: "У этого долбоеба пробита нога, он сейчас все тут запачкает кровью"
— Я старался аккуратно по людям карабкаться, чтобы им тяжело не было. Старался ногу свою беречь. Подо мной лежали люди, все стонали и кричали. Потом к автозаку кто-то подошел и спросил, есть ли в машине раненые. Сотрудник из автозака посмотрел на мою ногу и сказал: "У этого долбоеба пробита нога, он сейчас все тут запачкает кровью". Меня вытащили из машины и снова уложили на асфальт.
Пока Никита лежал, люди в форме рассматривали рану и восхищались, что “резиновая пуля пробивает мясо”. Спрашивали, сколько ему заплатили и за кого голосовал. Угрожали. Никита понимал, что его либо изобьют до смерти, либо посадят за то, чего он не совершал. Эти 10-15 минут казались бесконечными.
— Постепенно я стал терять сознание. Очнулся, когда меня приводил в чувство врач. Он дал нашатыря, стал осматривать ногу и тут подбежал запыхавшийся сотрудник: “Вы его забинтуйте, мы его заберем с собой”. Врач меня не сдавал: “Я не могу, вы посмотрите на ногу, нужно делать рентген”. Сотрудник исчез. Меня закинули на носилки и положили в карету скорой помощи, где врач продолжил заниматься моей раной. В машине снова показался сотрудник и спросил, можно ли меня забрать. Врач сказал “нет”. Тогда сотрудник решил переписать мои данные. Я изменил фамилию и назвал не свой год рождения. Он записал, закрыл дверь и меня повезли в военный госпиталь. Я не знал, что только там лечат пулевые ранения. Боялся, что здесь меня, может, и вылечат, но потом обратно заберут.
В перевязочной Никита увидел, что рана увеличилась в четыре раза. Зато кость на рентгене целая. Врач сказал, что с ногой все будет нормально, но в будущем придется оперировать: резиновая пуля из-за кинетической энергии отбивает ткань. Из-за этого ткань отмирает. Впоследствии Никите сделали две операции.
После больницы Никита написал заявление в СК. Позже его вызвали для дачи показаний. Жизнь возвращалась в нормальное русло: он ходил на работу, но и на мирные марши. А потом люди в штатском стали искать Никиту у родителей, с которыми он не живет. При этом в заявлении для СК Никита указал свой телефон и фактический адрес. Как он потом выяснил, похожим образом разыскивали других пострадавших, которых в итоге отправляли на Окрестина. Надо было срочно уезжать.
К счастью, Никите помогли. Он и представить не мог, что столько людей будут переживать за него и принимать участие в его судьбе. В ноябре Никита прилетел в Чехию по программе медицинской помощи.
— В Чехии я прошел курс реабилитации после операции на ноге, долго работал с психологом. Реабилитация закончилась в декабре. Нога еще восстанавливается, через полгода снова обследование. При нагрузках нога дает о себе знать, к вечеру после работы болит.
Сейчас я учу чешский язык, работаю и готовлюсь поступать в местный университет. В какую бы новую страну ты ни приехал, ты все равно как брошенный котенок. Ты не знаешь, как тут все устроено. Тем более на языке, которым не владеешь. Нужно быть сильным, чтобы с нуля достичь такого же или хотя бы похожего образа жизни, который был у тебя раньше дома.
В июне мы встречались с Светланой Тихановской. Она была в Чехии и встретилась с белорусами, проходившими здесь лечение. Она простая в разговоре и очень сильная. Я восхищаюсь тем, сколько она делает для того, чтобы весь мир знал о происходящем в Беларуси. Светлана Георгиевна просила писать письма политзаключенным и помнить о том, что в Беларуси сейчас всем очень сложно.
P.S. На допросе в СК Никите обещали найти виновных и наказать. Прошел почти год, никаких писем из СК Никита больше не получал.
ранили в ногу около Риги