“Я выходил не против Лукашенко и не за Тихановскую, а против того, что происходит”
Помечен красной меткой били особенно жестко
Помечен красной меткой били особенно жестко
Августовским вечером Александр с другом прогуливались по ночному Минску. Возле ГУМа их схватили и избили сотрудники ОМОНа, а затем доставили в Октябрьское РУВД. Там избиения продолжились, к ним добавились пытки и унижения. Затем Александра доставили в Жодино, где он провел трое суток. Но на этом дело не кончилось. Преследования продолжаются: спустя несколько месяцев после первого задержания Александр отбыл трое суток на Окрестина, а сейчас мужчину ждет очередной суд.
задержали в 2.30 ночи по пути в гостиницу
Александр вырос в интеллигентной семье. Жили бедно, но отец Александра – умный и талантливый человек – искал пути выхода из этой ситуации. И в конце 80-х открыл свою компанию. Сделал это своими силами, о связях и блате не было и речи. Дела шли в гору, и спустя какое-то время отец Александра стал большим игроком на белорусском рынке. Кроме того, он стал не последней фигурой в белорусской политике.
– На выборах 94-го года поддержка такого влиятельного человека, как мой отец, была нужна любому из кандидатов. Он выбрал Вячеслава Кебича. Тогда еще была свободная пресса и что-то похожее на свободное телевидение. Это был переломный момент. События августа 2020-го года стали такими же переломными, как те выборы в 90-ые. Я всегда был достаточно аполитичным человеком, пребывал в “спящем режиме”, скажем так. Хотел просто проголосовать за приемлемого для меня кандидата, не собирался ни в чем участвовать. А тут на тебе – 80% у действующего президента. Я могу смело заявить любому суду, что голосовал не за Лукашенко.
Августовским вечером Александр с другом собирались в один из игорных клубов в центре. Специально подождали, чтобы вечерние митинги закончились, и договорились встретиться у Дворца железнодорожников.
– В начале первого ночи интернет не работал, и посмотреть, что где происходит, мы не могли. Перед мостом на Площади Независимости все было перекрыто, и дальше мы пошли пешком. У Национального банка увидели первый кордон ОМОНа со щитами. На нас никто внимания не обратил, слова нам не сказал. Мы были без символики, просто в спортивных костюмах. Решили дойти до Площади Победы, а после свернуть на Зыбицкую. У цирка стоял второй кордон.
У друзей с силовиками состоялся короткий разговор, из которого стало ясно, что на площадь пройти нельзя. Тогда мужчины направились на Зыбицкую в игорный клуб.
– Это, конечно, могло бы быть доказательством при задержании и предъявлении обвинений, но сотрудники правоохранительных органов ничего не хотели слышать. Я говорил, что по телефонам легко отследить, где мы находились, да и камеры посмотреть, проверить нас в списках. Но в ответ – лишь табуированная лексика, унижающая достоинство. Такая у них манера, за всю свою жизнь столько мата не слышал. В клубе мы пробыли минут сорок, проиграли, сколько хотели, а на обратном пути решили еще закинуть пару монет в автомат в гостинице “Минск".
В 2:30 ночи Александр с Дмитрием проходили мимо ГУМа, до гостиницы оставалось совсем немного. И тут около ГУМа на Независимости снова кордон. Могло ли друзьям повезти в третий раз? У Александра возникло недоброе предчувствие.
– К нам подошел ОМОНовец в балаклаве: "Откуда вы идете?". Мы ответили, что из игрового клуба и хотим еще поиграть в гостинице "Минск". Он резко задрал мое худи, а я был в белой майке с моим портретом, мне когда-то ее подарили на день рождения (смеется). Но им, видимо, белого цвета было достаточно. Либо он решил, что портрет оппозиционного кандидата. Кто-то главный крикнул: “Наши клиенты!” И я тут же получил кулаком по голове. На наши вопросы по поводу происходящего нам никто не ответил: чем больше мы спрашивали, тем больше получали. В момент избиения я не видел моего друга, а он меня. Знаю, что ему досталось сильнее, но его хотя бы в Жодино не отправили – хоть какой-то плюс.
“Я сохранил эту белую майку и не стираю ее с августа, на ней остался след от берца”
Александра и Дмитрия закинули в бусик, запихнули ногами, хотя никакого сопротивления друзья не оказывали. Там было уже человек шесть. Если кто-то пытался что-то сказать, получали все. Потом подъехал обычный автобус МАЗ, и всех перекинули туда. Избиения продолжились, били уже ногами. Но по сравнению с тем, что началось в РУВД, это были еще цветочки.
– Я сохранил эту белую майку и не стираю ее с августа, на ней остался след от берца. Мы сидели-лежали на коленях лицом в пол – это было невыносимо. Все тело затекло и болело. Если пытаешься сесть хоть немного боком – сразу получаешь. Эти ОМОНовцы разговаривали исключительно матом, да таким колхозным, который не допустим даже у гопоты из Степянки.
Автобус отъехал, но недалеко. Возле ТЦ "Столица" снова остановился. Людей начали распихивать по автозакам. И это единственный момент, когда Александр мог стоять. Ему и еще троим задержанным досталось место в так называемом "стакане". Эта камера рассчитана на одного, но задержанных уплотнили. То, что Александр был в “стакане”, уберегло его от избиений во время пути, тем, кто сидел в проходах, досталось.
– Некоторые молодые парни пытались “переобуться” и кричали: “Да я за Лукашенко голосовал!” Но меньше им за это не прилетало. Эти ОМОНовцы просто неадекватные, ведь это ненормально бить лежачего по грудной клетке.
“Некоторые молодые парни пытались “переобуться” и кричали: “Да я за Лукашенко голосовал!” Но меньше им за это не прилетало”
Заполненные автозаки приехали в Октябрьское РУВД. Всех задержанных поставили к стенке, потом на колени, затем на корточки, руки затянули сзади пластмассовыми стяжками. Такой пыточно-болевой прием: вроде тебя не бьют, но попробуй просидеть на корточках полчаса или дольше.
– Я никогда не был в такой ситуации, но всегда хотел написать о чем-то таком. Еще с 90-х занимаюсь журналистикой, печатаюсь у нас и в Америке. И для моего пытливого ума это задержание было невероятно интересным.
К 4-5 часам утра задержанных завели в актовый зал c портретами доблестных "правоохранителей". К тому моменту на работу вышла другая смена сотрудников РУВД, пока более или менее адекватных.
– В горле все пересохло, мы даже говорить нормально не могли. Они думали, мы пьяные. А ты просто двух слов связать не можешь, слюны нет. Как будто действительно выпил бутылку водки.
Александру повезло, у него стяжки были затянуты не очень сильно, он смог достать одну руку, размять ее, сделать самомассаж. А вот перед ним сидел парень, который уже просто не мог терпеть этой боли – плакал. И пока никто не видел, Александр пытался помочь ему ослабить стяжку.
– Мы сидели с опущенными головами. Если ты поднимал глаза на это лицо в балаклаве, сразу получал порцию ударов. Они боялись, что мы можем их запомнить, а потом узнать. Это и понятно: если бы я делал что-то ужасное, я бы тоже предпочел остаться незамеченным.
В горле все пересохло, мы даже говорить нормально не могли. Они думали, что мы пьяные. А ты просто слов связать не можешь, слюны нет
Задержанные просились в туалет, воды, а в ответ – уже привычная лексика.
– Я помню одного парня – Володю. Он все говорил: “Вы не понимаете, кто моя мама. Вас завтра здесь не будет!” Володя, если ты прочитаешь этот текст, свяжись со мной, хочу понять, кто же твоя мама. Просто ты так и не сказал (смеется). Но смешного тут мало. Жаль этого парня. Его отметелили очень здорово, кровищи было много. Слышалось только: “Твоя мама тебе не поможет!”
Задержанных начали заводить на третий этаж по одному, а всего их было человек 50-60. За любую попытку пошутить, поговорить сильно избивали.
– Помню одного парня, ушел нормальный, а пришел – далматинцем, с огромным пятном на лице. Он пытался сказать: "Я же не сопротивляться!" Но у него не очень получалось, как мне показалось, у него была сломана челюсть. Я подумал: "Ну б**, и мне сейчас достанется". Я – человек общительный, миролюбивый (последний раз дрался в седьмом классе). Умею разрешать конфликты на словах, но тут я понял, что сейчас придется отгрести за все. На человека уходило где-то от 2 до 5 минут. Возвратившись, кто-то плакал, кто-то кричал: “Суки!” Настал мой черед.
Пока Александра вели на допрос, били дубинками по спине, толкали ногами. На любые попытки что-то сказать реакция была одна - еще удары. В кабинет его завели со словами: "Принимай клиента!"
– Стояли два мужика в балаклавах, а один сидел за столом, в свитере такой, в штанишках, даже не пытаясь скрыть свое лицо. Первый вопрос: “Зовут как?” - “Александр”. (Неожиданно прилетело по почкам, а я наивно думал, что получится разговор.) Он даже не давал закончить фразу. Говорил, что все говорят одно и то же: к беспорядкам не причастен, в митинге не участвовал. И это была правда! Все эти люди, может, и голосовали за Тихановскую, а не за Лукашенко, но задержаны были просто на улице, а не на митинге. Да, нам было интересно посмотреть, что в городе. И это, мать твою, мой город, я могу ходить по нему в любое время суток.
Человек, не скрывавший своего лица, продолжал задавать Александру вопросы, а затем один из тех, кто был в балаклаве, ударил мужчину каской. Это очень больно, но следов не остается. Затем ему приказали встать на колени. За отказ Александр получил дубинкой по правой ноге и упал на пол. Били по корпусу, шее, топтали тело ногами. Затем задавали стандартные вопросы: “За кого голосовал?”, “Что тебя в стране не устраивает?”, “Зачем вышел?” И велели разблокировать телефон. Александр отказался, за что снова получил порцию ударов, а телефон полетел на пол.
– У них явно был регламент - 5 минут на каждого человека, и со мной они не собирались выходить из графика. Но думаю, мне досталось меньше, чем остальным. Может, дело в возрасте, все-таки мне за сорок, а хватали в основном молодых. Но я сказал, что сказал. Я не 18-летний студент, который может “переобуться”. У меня бы язык отсох, если бы я солгал, что голосовал за Лукашенко.
Да, нам было интересно посмотреть, что в городе. И это, мать твою, мой город, я могу ходить по нему в любое время суток
Александра вернули в актовый зал. Через некоторое время он увидел, как его друга, Дмитрия, тоже уводят. После пятиминутной обработки Дмитрия привели обратно. Друзья могли лишь переглянуться.
– Он, конечно, красавчик, не пискнул даже. Сел просто и посмотрел на меня. Я думал, наверное, его не тронули. Ошибся. Он очень образованный человек, филолог по первому и экономист по второму образованию. Согласитесь, интеллигентного человека сложно ударить. Потом его фотографии облетели весь Минск - у него на спине не было живого места.
Задержанным наконец дали попить: какую-то грязную банку и пластиковые бутылки наполнили водой из-под крана и пустили в зал.
– Вода была с каким-то техническим запахом, но это никого не волновало. Хотелось пить так, что сам бы выпил эти два литра, которые на всех дали. Но людей много, все ждут своей очереди, делаешь полтора глотка и передаешь дальше. Потом можно было и в туалет сходить. Я там попил из-под крана, кажется, всю хлорку Октябрьского РУВД проглотил (смеется).
Вскоре задержанных начали выводить в маленький проходной коридорчик. Они должны были стоять, опустив голову и держат руки сзади. Проходящие мимо силовики били их ногами и приговаривали: “Ну что, щенки! Теперь ваша жизнь разделилась на до и после. Она уже никогда не будет прежней!”
Там стояло два стола, за которыми сидели сотрудники со стопкой бумаг.
– Подходишь к столу и тебя опять кроют: “Ну что п********а, давай подписывай!” На просьбу прочесть – удар по почкам. В общем, все начали подписывать. Я ничем не отличался от других, но сумел увидеть, что был задержан на Богдановича, 6, не выполнял требования милиции, оскорблял сотрудников, сопротивлялся, кричал “Жыве Беларусь”.
“Свидетелем” происходящего был человек по фамилии Худоба. Уже потом, общаясь в общем чате с другими задержанными, Александр узнал, что он был свидетелем одновременно в нескольких местах. Вот такой вездесущий свидетель Худоба.
– Я сказал, что меня задержали в другом месте и подписывать ничего не буду. А они в ответ: “Какая разница, где тебя задержали, подписывай!” Говорю им: “Слушайте, я знаю свои права, хотите бить – бейте, я уже все равно ничего не чувствую". Мне сказали, что я могу написать “не согласен с протоколом”. Так и сделал.
Задержанных начали распределять по камерам. Рассчитаны они на четверых, но в камере Александа было 11-12 человек. Он думал, что его скоро отпустят, а потом пришлют повестку в суд, но не тут-то было. Приехали автозаки, послышалось команда: “На выход, в Жодино!”
– Распределение по автозакам – процедура унизительная, как и все в этой системе. Я выполнял все требования, зачем мне лишняя черепно-мозговая травма. Один из сотрудников затянул стяжки, а потом пришел ОМОНовец: “Что ты так слабо затягиваешь?” И как затянул – руки сразу онемели. Забегая вперед, скажу, что это было самое худшее, что со мной случилось. Даже не унижения и избиения. Если бы тебя унижал человек выше интеллектом, то ладно, а тут унижает гопота какая-то, отбросы общества, которых берут в ОМОН только потому, что они больше нигде не нужны.
В автозаке все лежали лицом в пол, опираясь на колени. Зашли двое сотрудников - и задержанных повезли в Жодино.
– Эти двое ребят казались нормальными, просто пытались подстроиться под ситуацию. Когда я сказал, что мне хреново, один из них предложил лечь немного боком. Ну ничего себе! Все стали просить хоть немного растянуть стяжки. Один из них ответил: “Ребята, ничем не могу помочь. У нас даже острого нет ничего, чтобы порезать. И если увидят, что порезали – нам хана". Но они хотя бы поддерживали нормальную психологическую обстановку. Например, говорили, сколько времени нам осталось. Это тогда помогало. Выходя из автозака, я даже сказал им "спасибо".
Тарелки забирали, еду про запас не оставишь, но мы прятали хлеб, чтобы накормить тех, кого к нам подселят
Приехали в Жодино. Там благодаря этим двум сотрудникам всем перерезали стяжки. У Александра остались огромные волдыри на руках с двух сторон. Автозак ждал своей очереди. Сопровождающие закрыли дверь и разрешили задержанным сесть так, как удобно, но как только раздавался голос извне, надо было обратно сесть на колени.
– Нас вывели, и мы оказались во власти военных. Сразу хочу сказать: здесь нас никто и пальцем не тронул. Очень долго мы сидели на корточках, ходили по коридорам, ожидали в подвале. Делалось это, видимо, чтобы запутать нас, чтобы мы не ориентировались в пространстве, не могли сбежать.
В первый день в камере было 12 человек на 12 коек. Я со всеми перезнакомился. Голода не чувствовал, но мне безумно хотелось пить, и я сразу побежал к крану с водой. Вкуснее воды, чем в Жодино, я не пил никогда в жизни. С утра нас покормили, я жадно все съел. Тарелки забирали, еду про запас не оставишь, но мы прятали хлеб, чтобы накормить тех, кого к нам подселят. Я травил байки про свои заграничные поездки, мы придумывали игры, в общем были заняты. Мы сдружились, человек 10 в общем чате до сих пор. И до сих пор мы изредка встречаемся. Не то чтобы у нас много общего, но есть совместно пережитый опыт.
На третьи сутки в 2:30 ночи сотрудник заглянул в камеру и назвал фамилию Александра. Его и еще двух ребят вывели. На первом этаже задержанных поставили к стенке, и Александр услышал: “Ну, повезло вам сегодня!” Их повели искать вещи. Найти свою сумку удалось, а вот кошелька с деньгами в ней не оказалось. Александр переживал, как доберется домой.
– Четыре утра. Вышел, осмотрелся. На улице у ворот тюрьмы было очень много людей, они хлопали и кричали: "Ребята, вы – герои!” Но поверьте, мы так не считали. Волонтеры сразу предложили помощь, и я бесплатно доехал до дома на новеньком Фольксвагене, заедая свое счастье бутербродами и запивая водой. Узнал по пути все новости за последние три дня. Они были ужасны, но эта поддержка – просто до слез. Больше всего я боялся реакции семьи, но все мои родные и все, кто меня знал, поняли меня и готовы бороться с этим беспределом с еще большим энтузиазмом.
Некоторое время спустя Александр заболел коронавирусом и пролежал две недели в больнице с "воспалением". В этой же больнице зафиксировали побои. Врачи и медперсонал понимали, откуда мужчина вышел и что пережил. Они пекли для него кексы, угощали пряниками.
– Кололи мне какие-то лекарства. Мне не нужно было ничего покупать, всем обеспечивали. Я вот думаю, неужели они сами скидывались деньгами на эти лекарства, доставали их через свои каналы, потому что в больнице таких лекарств нет.
Около двух месяцев Александр не получал никаких повесток. Думал, что все закончилось. Но нет. В начале октября он достал из почтового ящика уведомление, что в 12:30 утра у него назначен суд, который, естественно, прошел без него. Приговор – две базовые величины по одному делу, а по другому – предупреждение (за то, что сопротивлялся милиции). Александр написал жалобу и подал апелляцию в Минский городской суд. А 25 октября вышел на митинг. Против беспредела в стране, в частности, против того беспредела, который пережил он в ночь задержания.
– Я выходил не против Лукашенко и не за Тихановскую, а против того, что происходит. Я понимал, что в таком государстве жить невозможно. Я вышел, но в отличие от других, без маски. Скрывать свое лицо – не моя позиция. И меня “срисовали” по видеосъемке, определили мою личность.
Прошло две недели, последовал звонок из РОВД: “Ну что, вычислили мы вас по видео. Подойдите к нам, до суда задерживать не будем”, – пообещали они. Но я все равно надел кроссовки, в которых был в Жодино (они уже были без шнурков), спортивный костюм без завязок, взял сумку с рулоном туалетной бумаги и еще некоторыми вещами первой необходимости и отправился к ним. Но на этот раз они не обманули, задерживать не стали.
Следователь показал мне видео и черно-белые распечатки:
- Это вы?
- Не поверите, но это я.
- Простите, Александр Александрович, но мы вынуждены отметить, что вы там были. И поймите нас правильно, это уже не 23.34 часть 1, а 4-ая часть этой же статьи.
- Простите, а это что значит?
- Это тоже не тюрьма, но могут быть сутки или штраф побольше, чем по 1 части.
- Ну, давайте.
Александр написал показания, его отпустили домой. Очередная повестка пришла в конце ноября. Минский городской суд по отмене 1-й части и суд по 4-й части проходили друг за другом. Спасибо, что не в один день. Так, приговор по 1-й части был отменен, а на следующий день Александр приехал в Суд Октябрьского района.
Я рассказал судье всю историю и про отмену 1-й части. Она меня внимательно выслушала, не перебивала:
- Раз этот приговор был отменен, почему я вас должна по 4-й части судить?
- Я про это не подумал.
- Я здесь для того, чтобы об этом думать. Направим это в РОВД, рассмотрим, конечно, если сроки давности не пройдут (по КоАП РБ административное взыскание может быть наложено не позднее двух месяцев со дня совершения правонарушения).
- Я остался доволен нашей беседой.
Во второй половине декабря Александру снова пришла повестка по первому делу (на этот раз заблаговременно), но спустя несколько дней, подходя к подъезду, он услышал свое имя-отчество: “Доброе утро, вынуждены вас сейчас задержать, пройдемте к вам в квартиру”. Супруга была в шоке. Начали проводить обыск, так как приписывали уже уголовную статью.
- Были 25-го октября на митинге?
- Я уже был на допросе, как раз сегодня мне надо прийти кое-что подписать.
- А мы вас тоже по этому эпизоду задерживаем, но это уже уголовочка.
- В смысле?
- Вы там что-то кричали, оскорбляли кого-то, перекрывали дорогу, мешали транспорту проехать. Мы посидели, подумали и решили, что вы натворили больше дел, чем на административочку. Вот и проводим обыск.
- Ищите, компьютер у меня не запаролен, а телефон я вам спокойно отдам.
– Они нашли рации, с которыми я ходил в походы. Провели потом обыск и в другой квартире, но уже формальный, я там не живу. На вопрос, вернусь ли домой, сказали, что все будет нормально. И в этот момент я понял, что на этот раз они меня не отпустят. Говорю жене: “Собирай!” (прямо хоть готовый чемоданчик храни, честное слово).
Уже в машине они признались, что мне придётся посидеть на Окрестина минимум трое суток. Чего же сразу не сказали?! Я бы хоть в душ сходил. Меня привезли в ГУБОПиК. Там меня обрабатывал один чувак, говорил, что я должен извиниться, записать видео, мол, 26 лет все жили нормально, а тут какая-то Тихановская. Ответ мой был таков: "Да, я ходил 25-го, и если мне надо отсидеть за что-то, я отсижу, а вот угрожать мне не надо".
Да, я ходил 25-го, и если мне надо отсидеть за что-то, я отсижу, а вот угрожать мне не надо".
– Потом отвезли в Следственный комитет. Давления не оказывали. Предоставили бесплатного адвоката, взяли показания, попросили пароли от телефона и компьютера, изъяли их на время следствия. Оттуда увезли на Окрестина. Как ни странно, за это время мне ни разу не нахамили, не надели наручники. Да, называли на “ты”, но это, наверное, привычка от Лукашенко такая – тыкать всем.
Думаю, у них была установка, вести себя по-другому, чтобы никто не говорил, что в августе 2020-го они кого-то избивали, мол, вот же, порядочные и вежливые сотрудники. Условия в камере тоже были шикарными, если сравнивать с августом: камера на пять человек, но больше четверых не сажали, еда – 9 из 10, ну конечно, с учетом того, где я находился. В отличие от Жодино, куски жира в тарелке не плавали, а то, что в рыбных котлетах были кости, ну и ладно. Была горячая вода, и важно – унитаз не забит.
Как и обещали, на третьи сутки Александра выпустили под подписку. После этого был ещё один вызов - на идеологическую лекцию. Сейчас он ждет результатов технологической экспертизы своих гаджетов. Но чем дело закончится, Александр не знает, но думает, что штрафом не ограничится. Говорит, отправят на "химию" или же дадут срок. Надеюсь, небольшой.
P.S. Обращался в следственный комитет. Допросы и суды в отношении Александра продолжаются. Травмы зафиксированы в больнице.
*Благодарим ПЦ "Весна" за помощь в подготовке материала.
задержали в 2.30 ночи по пути в гостиницу