"Некоторые там получают удовольствие от того, что бьют людей и в принципе от того, что происходит"
Помечен красной меткой били особенно жестко
Помечен красной меткой били особенно жестко
Антона (имя изменено по просьбе героя) задержали в районе 23 часов 11-го августа на Притыцкого, между станциями метро Спортивная и Кунцевщина. Ничего из символики на нем не было, только на руке – бчб-браслет, но он был спрятан под кофтой. Антон не успел продумать пути отхода, и начался ночной кошмар длинною в два дня.
был задержан ОМОНом на проспекте Притыцкого по пути домой
– Я пришел на встречу немного раньше, - рассказывает Антон - Стою, жду, через несколько минут заметил двух милиционеров. Подумал, а нормальный ли человек меня позвал на интервью? Уже не проверишь. Так. За секунды продумал пару путей отхода. Убегу, не догоните". Наш герой улыбается, рассказывая о том, что изменилось в его жизни после августа 2020 года. "Но, в целом, уже почти не обращаю внимания на бусы в городе, спецтехнику и наряды милиции. И еще кошмары снятся с одинаковым сценарием – протесты, погоня, ОМОН, арест. Хотя мой мозг может много чего интересного придумать – почти Гарри Поттера!”
Обычно я в своих мыслях, поэтому слишком поздно заметил, что чуть в стороне стояли ОМОНовцы, никуда уже нельзя было сбежать. Всех, кто проходил мимо, – останавливали. Передо мной парень прошел - его сначала не тронули, я думал, тоже проскочу, но задержали нас обоих и еще людей с заправки, которые просто заехали за топливом.
Когда подошел совсем близко, сказал, что иду домой – недалеко живу. Меня сразу начали похлопывать, как при обыске, забрали рюкзак, подняли рукава, увидели браслет и сразу лицом в землю. Отвели немного в сторону на газон, там и лежал уже. Обыскали рюкзак, нашли в кошельке иностранные купюры, которые как сувениры скорее, знаешь, у всех есть. А они спрашивают, откуда у тебя валюта? Еще что-то спросили. Вопрос – удар, вопрос – удар. Бить старались в одно место, по ногам выше колена, по бедру, где не видно. Я вопросов особо не помню, помню, что можно было на них не отвечать, – реакция одинаковая. Тогда же и руки стяжками стянули, чуть позже повели в другое место, где стоял их бусик.
Провели пару метров, то же самое - на землю, опять побили, такие же странные вопросы. На входе в бус, я сцепился с ними, потому что они сказали, что я не патриот. Это меня задело, и я начал спорить. Не знаю почему, но в тот момент страха у меня совсем не было. Скорее всего, потому что не знал, что будет. Легко отделался, сказали мне – заткнись, и все. Загрузили в обычный бус со шторками.
На входе в бус, я сцепился с ними, потому что они сказали, что я не патриот. Это меня задело, и я начал спорить
– Еще на входе спросили – по-хорошему поедем или по-плохому. Мы, естественно, сказали, что по-хорошему. Внутри нас никто не бил, людей было столько, сколько кресел, кроме водителя был еще омоновец. Голову поднимать было нельзя, мы упирались лбом в спинку переднего кресла, ничего не увидишь. Покатали немного по городу – непонятно куда и зачем, привезли практически в то же место, в метрах двухстах от него, снова высадили. На тротуаре уже сидела куча народу в рядок, все задержанные, и стояло много припаркованных бусиков. Нас перераспределили непонятно по какому принципу и уже повезли прямо на Окрестина. Когда там принимали, кто-то заглянул в бус и удивился, что мы без перегруза, я запомнил. Потом только понял, что значит перегруз.
На выходе из буса парней встречал коридор омоновцев с дубинками. Всех проходящих били по ногам. Антон выбегал одним из последних. Перед ним бежал парень, он сильно растерялся, бежал медленно. Ему доставался удар каждой дубинки.
– Я понял, раз он все ловит, нет смысла ловить мне, и старался проскакивать прямо за ним. Его бьют и не успевают замахнуться на меня. Пару раз все равно прилетело, но не так много как остальным. По этому коридору мы добежали до стены, которая вокруг изолятора на Окрестина. Там было очень много людей. Сразу стало ясно, что внутри здания тоже люди. Были слышны крики. Людей били, они кричали от боли.
Нас поставили на корточки лицом к стене, руки велели положить вверх на стену. Вдоль стены была труба, за которую можно было взяться, и так было бы намного легче стоять, но всем запретили. Тем, кто брался, – сильно били по рукам дубинкой. Стяжки через какое-то время разрезали, но мышцы все равно затекали. Рядом со мной был выпивший мужик, говорил, что просто в магазин вышел, просил, чтоб отпустили. В какой-то момент он упал, и его сразу начали избивать. Кто-то начал просить, чтобы разрешили стать на колени, и на удивление разрешили. Стало проще - затекали только руки. Минут сорок мы отдохнули, потом другой смотрящий подошел и сказал, что как-то расслаблено все стоят – опять стали на корточки. Один из ОМОНовцев кричал, что из-за нас уже второй или третий день семью не видит и с этими словами бил дубинкой, кому попадет.
Минут сорок мы отдохнули, потом другой смотрящий подошел и сказал, что как-то расслаблено все стоят – опять стали на корточки
– До этого я думал, как меня будут искать, потому что никто не знает, где я. Позвонить не дали. Очень переживал за маму, я ей по жизни хлопот не доставлял особо, а тут просто пропал, не вернулся. Потом я думал, как выжить, выживу ли вообще, что будет внутри, если на улице такое.
В здание запускали партиями. И очередь потихоньку двигалась. Один раз какой-то из охранников приказал заходить не стоя, а гуськом на корточках, а ОМОНовцы встали в коридор, били заходящих дубинками, кто куда попадет. Следующая группа людей уже проходила просто пешком. Когда шел я, то смог даже немного оглянуться: на земле лежал мужик с перебинтованной головой весь в крови, как-будто так и надо, никому не нужен. Живой или мертвый не понятно. Никакой помощи ему никто не оказывал. Дальше прохожу, лежат еще двое. Я говорю ОМОНовцу – я обойду. Нет, переступай. Такое странное обращение. У одного из тех, кто там лежал, начались судороги и только тогда позвали медиков. Медики хотели забрать двоих, но им разрешили только одного, который с судорогами, встать он сам не мог, а нести его почему-то тоже не разрешили. Я слышал только, как ему говорили – вставай-вставай, иди.
В здании самом тоже стояли на коленях, но в принципе терпимо. Все по-быстрому уже было: сняли шнурки, сняли ремни, сложили в отдельные мусорные пакеты, подписали, чьи вещи. После того, как нас приняли, должны были отвести в камеру. Но отвели в прогулочный дворик, который под открытым небом. Было около трех часов ночи. Тогда он был наполовину заполнен. Люди стояли, сесть было негде. И с каждым часом нас становилось все больше.
Антон очень точно описывает этот дворик. Бетонный пол, четыре стены, туалета нет, воды нет. Размер оценить сложно - 5х5, или 6х6 метров. Над головой небо и проволока. Ночью было очень холодно. Некоторые пытались спать, опершись друг на друга. Было слышно, как сверху ходят охранник и лают собаки. Картинка меняется, но кошмар все не заканчивается.
– Я еще был нормально одет – кроссовки, байка и штаны. Были люди, которые в шортах и тапочках стояли всю ночь. У кого-то при задержании отобрали кроссовки или они потерялись. Помню, с парнем одним поделились стельками из кроссовок, он на них стоял все время. Некоторые садились, когда ноги совсем затекали. Под себя кроссовок один, на нем сидишь. Но все вместе не поместились бы там сидя точно.
Было несколько очень сильно избитых. Ближе к утру пятерых забрали медики. У одного, я так понял, был сломан нос, кружилась голова, он терял сознание и его тошнило. Кто-то был со сломанными руками. Утром нас пересчитали – оказалось больше 150 человек, почти 200, если быть точнее. Ночью мы, конечно, разговаривали. И тогда я понял, что будет суд, и всем дадут по 15 суток. Я всю ночь думал, как проведу эти 15 суток, и как меня все-таки найдут. Можно ли как-то предупредить, что я тут. Но не находил ответов.
Еще мы постоянно просили воду. Ее дали после только десяти утра – две двухлитровые бутылки на 200 человек. Хватило не всем. До меня очередь не дошла, но обид никаких не было. По пару глотков делали, если кому сильно нужно было. Примерно через час нас начали выводить в туалет по пять человек. Кто выходил, брал с собой эти две бутылки, набирал там воды из-под крана и приносил обратно. Не уверен, что все смогли сходить в туалет, но попили, точно - все.
Примерно в 12 часов дня 12 августа пришел смотрящий, объявил, что сейчас всех постепенно переведут в камеры. И людей начали распределять. Антон попал в “пятерку” (камера на пятерых). Только вместо пяти там было 33 человека. Один парень почти сразу потерял сознание – его забрали только спустя полчаса. Почти все были избиты. Некоторые с просто черными от синяков ногами. Некоторые сидели с 9-го августа.
- Запомнил парня. Он шел из кино, по-моему с мамой. У него были личные проблемы, и он напился успокоительных. Когда его задержали, он не сопротивлялся, лег и все, такое состояние у него было. А его били и били. Не помню, когда именно, но кажется при задержании, его по касательной задела пуля, прошла в боку. Рана была замотана кое-как и воспалилась сильно, он долго звал медиков, но не дозвался. Через сутки только пришли и сделали перевязку.
Был еще один парень черный от синяков. Омоновцу показалось, что при задержании тот показал ему "фак"
Был еще один парень черный от синяков. Омоновцу показалось, что при задержании тот показал ему "фак". Парня этого, когда принимали в ИВС, избили ужасно. Не знаю, как он стоять мог, не то, что сидеть. Хотя даже сесть было особо некуда, на кровать 3-4 человека сядут, кто-то на пол. Еще на скамейки возле стола. Со сном та же история - места все равно всем не хватало, поэтому менялись, чтобы поспать. На два яруса по человеку и один под кровать. Туда не добивал свет, и в принципе это было самое спокойное место. Покормили нас после обеда. Первого не всем хватило, через час-два принесли второе – уже все поели. Есть не хотелось из-за жары. Хотелось пить, пили воду из-под крана.
Все это время Антон никаких документов не видел и не подписывал. Охранники часто подходили и говорили, что сейчас всех отпустят, но никого не выпускали.
– Там на самом деле очень сложно оценить время – никаких часов, ничего. Можно только увидеть, что на улице стало темно. Ночью просыпаешься, на улице темно, в камере свет горит, который час непонятно. Днем кого-то забирали, а потом возвращали обратно: как выяснилось позже, уводили на суд. Суд по рассказам длился одну-две минуты, решение было у всех одинаковое – 15 суток.
Ночью дергали и просили составлять пофамильные списки. Дали листик и ручку, потом забрали. Документы тех, кого задержали 9-го числа, потеряли. Прошло 72 часа с момента задержания, и по закону их должны были нас отпустить. Но кому это интересно? Ответ один – сидите, ждите. Один парень в камере просил адвоката, но ответ получил тот же.
Днем 13-го августа Антона вызвали из камеры, фотографировали, спрашивали, где задержали. Потом вернули назад в камеру, под вечер снова вызвали с еще несколькими людьми.
- Я надеялся, что выпустят. Стоял столик, всех оформляли – протоколы наши были готовы. У всех, думаю, похожие были и далекие от реальности - ходил по улице, выкрикивал лозунги. Мне дали почитать, я сказал, что не согласен. Подписался, никто мне не угрожал. Расписался за копию протокола, которую мне в руки никто не дал. Расписался за то, что мне прочитали лекцию об ответственности за повторное задержание.
Вывели всех во дворик. Опять поставили у стены, но уже не так, как раньше. Тут я понял, что отпустят. Велели головой не крутить, но я покрутил, любопытно было (Антон улыбается. – Август2020)! И мне ничего за это не было. Правда, один смотрящий подошел и сказал: “Не крути, видишь, срочник с винтовкой, мало ли что у него в голове”. Он не грубый был, вежливо обращался. Говорил – парни, если ноги затекают, можете поприседать. Мы даже спросили у него, как пройти к метро. Он ответил, что не знает, потому что не местный.
Вещи нам, кстати, не отдали, - ни телефон, ни ключи. Сказали, приезжать забирать потом. Часть людей увезли на автозаках. Я не знаю, почему и куда. Думаю, увозили просто в город. Небольшая часть людей, которая не поместилась в автозаки, – пошла своим ходом. И я вышел. Был очень вымотан. Но идти мог. У меня была мотивация – идти подальше отсюда, я мог идти. Было где-то десять вечера.
Тут картинка меняется – кошмар заканчивается. Теперь Антон расскажет историю добра, мы немного поплачем и много поулыбаемся. И станет понятно, что даже в самом страшном сне есть любовь, взаимовыручка и надежда.
- Я вышел в полной растерянности, но и с ощущением полной свободы, все хорошо. Страшно идти домой, вдруг меня снова задержат и снова не отпустят, я думаю, надо как-то аккуратно пройти к метро. Спрашиваю у людей, их там очень много, а мне говорят – какое метро!? Вот попей, поешь. Дали воду и что-то еще. Разговорился с девушкой, она искала своего то ли парня, то ли мужа. Сильно волновалась, расспрашивала, как там, не сильно ли бьют. Успокаивал ее и сам плакал. Я переживал такую же неопределенность, как и она, и хорошо понимал, что она чувствует. Но я хотя бы знал, что с мной. А она вообще не знала ничего. Она знала, что там бьют и что там страшно.
Довольно быстро волонтеры нашли машину, чтобы отвезти меня домой. Хотя предлагали даже переночевать неподалеку. Это все мне предлагали волонтеры, они никак не связаны с ИВС. Меня довезли до дома. Нашел телефон, отзвонился всем – маме, по работе, друзьям.
И знаешь, было ощущение, что все, кто в камере – прошли специальный отбор со знаком "+", а те, кто за ее дверями отбор со знаком "-"
– Вот еще история. Тем, кого мы думали, что отпустят, мы оставляли номера родных, чтобы они могли позвонить-предупредить, где мы. Ручки у нас сразу не было. Нашли что-то острое и царапали номера на обратной стороне стельки обуви и на подкладке. Когда дали ручку, уже писали на туалетной бумаге, все свои номера записали. Парень, который вынес мой номер телефона, дозвонился моим родителям раньше меня и сказал, что мне дали 15 суток. Мама разволновалась, она не ожидала, что я могу так попасть. Она толком не знала, что происходит, живет не в Минске, с интернетом были проблемы. В общем, я ее успокоил.
Я говорил про людей снаружи, которые нас встречали. Но внутри камеры тоже все были замечательные. У нас не было конфликтов, а только взаимовыручка на высоком уровне. Одному парню стало плохо. Согласись, не все знают, как оказывать помощь, но я знал – скоординировал, сказал, быстро все сделали. Насчет еды никто не пытался схитрить. Дают булку хлеба и всегда все поровну. Не хватало тарелок на всех, старались быстро есть и мыть посуду, чтобы передать следующему. Организовались четко. Парень в камере заболел, ему тут же выдели кровать поудобнее, дали подложить под голову что-то, нашли, чем его укрыть. Чтобы все могли хоть как-то помыться – организовали очередь.
Мы понимали, что спать нам придется на полу, а в камере грязно очень. Нашли какую-то лишнюю футболку и помыли ей пол. Договорились, где можно ходить, а где будут спать и туда лучше не наступать. У кого было больше единиц одежды – делились, я отдал свою футболку парню, чтобы он мог под голову ее себе положить. Был парень, которого задержали еще до выборов, очень идейный человек, его камера вообще никак не сломала. Он говорил, что отсидит, выйдет и дальше будет "долбить, долбить, долбить". И знаешь, было ощущение, что все, кто в камере – прошли специальный отбор со знаком "+", а те, кто за ее дверями отбор со знаком "-".
Следующие несколько дней Антон приходил в себя. Потом восстановил номер, забрал вещи и в тот же день написал заявление в СК, его направили к судмедэкспертам снять побои. Результаты ему не огласили, только попросили разрешение на видеосъемку – он разрешил. Позже Антон получал письма, что срок проверки по его заявлению продлен.
– Вещи идти забирать боялся, были истории, что люди пошли и не вышли оттуда. Но потом нашел чат волонтеров, им доверять можно (смеется. – Август2020), поехал. И довольно быстро забрал, все было на месте, деньги тоже. Только на телефоне памятка осталась – Антон показывает трещину на экране.
В принципе я нормально это пережил. Была злость, чувство бессилия. Я не мог себе даже представить, что можно так поступать, как они поступали на Окрестина. Казалось, что некоторые там получают удовольствие от того, что они бьют людей и в принципе от того, что там происходит. У них может быть своя позиция, не такая, как у меня. Но если ты не согласен – получи дубинкой – это как? Они прямо старались ударить посильнее, старались хорошо выполнять приказы. Они в нас людей не видели.
Вещи идти забирать боялся, были истории, что люди пошли и не вышли оттуда
– Читаю теперь новости и обращаю внимание на мелочи. В переходе музыканты играли Цоя и их задержали. И я думаю – идут два ппсника, могут же они пройти мимо, "не услышать"? Если они люди – пройдут мимо, но они задерживают за песню. Сделал просто выводы для себя и поменял отношение с "плохого" на "еще хуже" к нашим правоохранительным органам. Хотя я не знаю, куда уже хуже. Обращаться к ним лишний раз точно не буду. Думаю, что большинство нормальных людей поуходило оттуда. Пара моих знакомых военных ушли еще до выборов. Бежали, кто как мог.
На свое судебное заседание Антон не попал, так как повестка пришла в другой город по месту регистрации, а не по месту жительства. Но штраф получил и оплатил. На работе у Антона отнеслись к ситуации с пониманием. Поддержали и морально, и материально. Скинулись частично на штраф, хотя он и не просил. Несколько его коллег также были задержаны. Уезжать из Беларуси Антон не хочет. Пока есть шанс хоть что-то изменить, считает, нужно быть здесь и делать, что можешь, бороться. Ради хороших людей, их так много.
– Я этим всем проникся за лето. Раньше я не видел нашей оппозиции, не видел, за кого можно голосовать. Летом стал больше вникать во все, узнал про кандидатов, оставил подписи в поддержку. В день самих выборов проникся еще больше! Увидел сколько людей на участке в принципе, сколько людей с ленточками. Помню, идет женщина совсем другого поколения – за 60 ей, с ленточкой на руке, – увидела своего знакомого, обратилась к нему по имени и с вопросом: “Почему это ты без ленточки, ты что за Луку?” Это круто. Потом все эти красивые протесты. Сразу когда был еще на Окрестина, думал надо уезжать. Мое отношение резко поменялось, когда я вышел за ворота Окрестина и увидел этих Людей. Спасибо им!
P.S. Подал заявление в СК. Срок проверки продлен. Был осужден и получил штраф.
*Благодарим ПЦ "Весна" за помощь в подготовке материала.
был задержан ОМОНом на проспекте Притыцкого по пути домой