Поиск
Горячая линия контакт-центра Probono.by

"Единственное, что внушало надежду, у меня хотя бы спросили имя. Не в общую могилу кинули"

Помечен красной меткой били особенно жестко

Стоя на коленях на мосту через Мухавец, Тимофей услышал за спиной: "Вас, мрази, расстрелять надо". Расстрел заменили на избиения, после которых несколько дней невозможно было нормально сидеть. И пытки. Когда ты почти 14 часов просидел в скрюченном положении, прижав подбородок к груди, тебя долго не оставят головокружение и тошнота. После всех издевательств словно вознаграждением стало бело-красно-белое шествие, в которое Тимофей влился, только выйдя из СИЗО.

Тимофей Касянюк,автомаляр
Возраст: 28 лет
Город: Брест
Когда: 11.08.2020

остановили и поставили на колени

Где держали: Департамент охраны МВД и СИЗО — 5 суток
Заключение врача: гематомы в области поясницы и ягодиц, самая крупная — 20х25 см, ссадина на колене
Последствия: Несколько дней не мог нормально сидеть. Подавленность сменила ярость, которая долго не отпускала. Тимофей не хочет уезжать из страны, он теперь задумывается об этом

Автор: Команда проекта Август2020

Фото: Команда проекта Август2020, личный архив

Щепки летят

— Мы допоздна работали с отцом 10 августа, а часов в 11 вечера я поехал к друзьям, на Вульку (район Бреста). Троллейбусы не ходили. Ладно, пешочком. Людей практически не встречал. Видел, ОМОНовцы стояли рядами, троллейбусы выстроились около Центра молодежного творчества. Я записал видео короткое: типа из-за одного диктатора мне приходится ходить пешком. Дошел до набережной, звоню другу: "Я через три минутки буду". Я не знал тогда о светошумовых гранатах, о резиновых пулях. У меня интернета не было, поэтому постоянно созванивались с друзьями. Я знал наверняка, что будут люди собираться.

На середине моста стоят ОМОНовцы, дорога перекрыта пластиковыми барьерами. И ко мне один дерганый какой-то подбегает: "Куда идешь?" Мне это, конечно, не понравилось. Подбегает другой: ребята, не надо по беспределу. Первый говорит: "Куда собрался?" А настроение хорошее, я ухмыльнулся: "К друзьям иду". Первый: "Ты чё, а…ел? Те чё, весело?" Я в шоке. Второй: "Ну ладно, ребята, успокойтесь. Покажи телефон".  "Принципиально не покажу". Мгновение ока — заломали руки за спину, и меня уже ведут под 90 градусов. Я только краем глаза вижу, человек шесть уже стоят на коленях. Там большие бордюры, и все уперлись в них головой. И меня ставят рядышком с другими. Пока вели, дубинками пару раз я уже потом понял, что погладили.

Опять "достань телефон". Ну, уже когда я стоял на коленях, стало непринципиально. Он телефоном машет: типа либо пароль, либо телефон сейчас поплывет. Думаю, ладно, ничего там нет критического. Первым делом полез в галерею, последнее видео включил, потом видео, где я говорил, что голосую за Тихановскую, что надеемся на перемены. Потом находит фотографию в майке "Страна для жизни". Он сразу успокоился, отдает мне телефон.  Думаю: наверно, сейчас пойду дальше. А он: "Наш клиент!" 

Сзади слышу: "Вас. Мрази. Расстрелять. Надо". Потом ОМОНовец начал хвастаться, что они такие сплоченные, поэтому точно победят, а мы разрозненные, и мы точно проиграем. Он такую ерунду говорил. Кичился, что они ради нас рискуют своими жизнями, когда преступников задерживают.

Кто-то молчал. Но был один парень  прямо в истерике, реально в слезах кричал: "Пожалуйстааа, отпустите, я ничего не сделал!" Я могу его понять, просто какие-то моменты в жизни я уже пережил и очень стрессоустойчив. ОМОНовец рукой провел по земле и затем по лицу этому парню размазывает грязь: "Ну что, лучше?" Но в итоге его отпустили. Обо мне переговаривались: что-то тихо стоит, мол, взяли кого надо. Мне страшно просто было. Что-нибудь скажу — начнут бить, зачем мне это.

Буквально минут через 15–20 приехал автозак. Нас плотненько так набили. В автозаке тишина. Я видел испуганные лица шокированных людей. Собственно таких же, как я. Были парни младше 18 лет, на них страшно было смотреть. Один парень говорил, что за Лукашенко голосовал. Может, он просто "переобувался", чтобы его выпустили. 

Слышно, как молотят. Закончили — и его голос: "Все?" Я бы за таким пошел

Как я понял потом, днем, когда нам разрешили головы поднять, мы доехали до Департамента охраны МВД Ленинского района. Нас предупреждили в атвозаке: бегом, голова вниз, руки за спиной. Выше пояса я не видел ничего. Коридорчик: слева-справа стоят ОМОНовцы, я думаю, пять-шесть с каждой стороны с разрывом метр-два. Избивают, естественно, пока ты бежишь. Уже мощные удары. Стараешься бежать побыстрее, чтоб меньше прилетело.

В фойе сразу: "Доставай все из карманов". Естественно, там я уже слова не говорил. Ставят "звездочкой" к стене и проверяют, ничего ли не спрятано. И в этот момент тоже избивают. Один вообще по яйцам ударил. Больно, но не со всей силы.

Когда списки составляли, фамилию переспросили. В военкомате то ли начальник, то ли замначальника Касянюк. В военкомате у меня знакомых нет, но отец бывший милиционер:  "Ах ты, мразь!". Типа, отец мент, а ты здесь. Там я быстро вспомнил все, что отец рассказывал про ОМОН. Отец, кстати, тоже недоволен и понимает, что это жесть. Но он не верит, что что-то может измениться.

Из этого фойе закидывали в спортзал. Там снова коридорчик. И вот так реально били сильно. Если от автозака до здания с 70% размаха, то там прям вся сотка. Кто ногой, кто дубинкой, кто рукой. В конце коридора меня кто-то выхватывает за руку, швыряет на пол — пластом падаю. И вот тут самая жесть. Удар по ляжке е с одной стороны и сразу, меньше секунды, — с другой стороны по печени, по почкам. Отчетливо чувствовалось, что ногами с боков лупили. О-очень было больно. Били, наверное, человек шесть. Это буквально минута. Старались по голове не бить, мне ни разу не прилетело. Но ляжки потом долго были синие.

Началось ожидание. Нас поставили на колени, руки за головой. Может, часа два так. Потом разрешили на задницу сесть, ноги максимально к себе. Но неизменно подбородок к груди и руки за головой. Кто-то чуть голову поднимал — слышно сразу щелчки-удары и стон. Например: "Дайте воды" — раз-раз-раз — слышны удары. И потом зверское: "Ну что, напился?" Малейшее слово или действие — и ты перед глазами у них как красное пятно, как красная тряпка для быка. Вжал подбородок и думаю: лишь бы только не колотили. В зале я реально думал, что расстреляют, это была совсем не туманная перспектива. Но надеешься на лучшее, не хотелось инвалидом остаться. Единственное, что давало какую-то перспективу на светлое будущее — то, что меня хотя бы спросили имя. Грубо говоря, не в общую могилу кинули. Точно из зала "скорая" выносила на носилках несколько человек. Кого-то без сознания просто волокли. Я думаю, пять человек оттуда вылетело.

Когда мы начали уже поднимать головы, но нам все равно делали замечания, я заметил парня рядышком, патлатый, молодой, — синий весь был. На лице ссадины, нос распухший, без майки, видимо, порвали. И он голову гордо так держит. К нему подходят и дубинкой, несильно. Но там уже живого места нет. А тот не опускает. Назад его отвели, и слышно, как молотят. Может, шесть-семь раз мощные щелчки. Закончили — и его голос: "Все?" Я потом осмотрелся — он так же голову держит. Я бы за таким пошел.

Я дословно помню: "Запомните мое лицо. Если кто-то будет угрожать мне или моей семье, то, что с вами тут случилось, покажется вам цветочками"

До утра постоянно щелчки были слышны — били людей. Нам разрешили поднять головы только после обеда. Я уверен, что это не те, которые были ночью. Я так понял, заметили, что люди начинают шататься. Я уже и по себе стал чувствовать, что из-за этого положения начало мутить реально. Хоть такое здоровье, как у меня, только позавидовать можно. Шея болела очень долго. Часа в три мы уже начали минимально осматриваться. До этого я вообще не предполагал, что вокруг меня еще 249 человек. Потому что была гробовая тишина.

Краем глаза старался зацепиться за малейшую возможность свалить. Но мне не давали даже об этом подумать. Еще была мысль: если я сейчас наброшусь на кого-нибудь, то подорвемся, нас же 250. А потом думаю: расстреляют. Думаю: я ж ничего не сделал, чтобы пытаться так жестко выбраться.

В зале большинство до 25 лет было. Было видно, что по 14–15 лет были ребята. Удивился,  даже малые были побиты. Три девчонки были, хотя вообще девушек не брали. Они с парнями были своими, их тоже били. Было два мужика, может, под 70. Они были первые, кому принесли воду, где-то в обед. Я эту воду не пил: 30 человек из одной бутылки.

Когда уже человек десять пошли в туалет, возвратились целые, я тоже попросился. Когда мы вышли в коридор, мне разрешили выпрямить спину. Я сразу лбом в стену стал:  "Расслабься". И этот парень говорит: вас тут убивать не будут, сейчас все будет спокойно. Не то, что в туалете все было кровью залито, но было видно, что кто-то с кровью мочился.

Какой-то начальник — вальяжная походка и легкая обувь — осматривал руки, может, покоцанные искал. Приехали парни подтянутые, в рубашечках, я предположил, что КГБшники. Как я понял, они высматривали тех, кто камни бросал. Вносили в зал телефоны с "Погоней" — типа, чей. Таких, наверно, штук десять было, все в ноль разбитые. Да-да, жди, скажут, чтобы его убили.
Потом в зале появился человек в краповом берете. Он без маски был, то есть вообще никак не скрывался. "Поднимите глаза, посмотрите на меня", — вот так он сказал. Я дословно помню: "Запомните мое лицо. Если кто-то будет угрожать мне или моей семье, то, что с вами тут случилось, покажется вам цветочками". И потом он объяснил, почему мы здесь оказались: "Лес рубят – щепки летят". Я в шоке. Мужчина лет 40 спросил: "У нас военное положение или что?" Он ответил, что действуют, как будто военное положение введено. Правда, уже человека не били.

Вслушиваться в крики за стеной

— Автозак в СИЗО — отдельная история. Сидели очень плотно, кто-то бочком. Там так было жарко — просто жесть. С подбородка не то что капли стекали, лило сплошняком. Думал, реально помру. Это я там всего лишь минут 20 находился. Но при этом ОМОНовец в экипировке жарился вместе с нами. А рассказывали парни, которые попали со мной в одну камеру в СИЗО, что их вообще два часа держали. Они стояли и менялись: была возможность только одному опуститься вниз, чтобы подышать воздухом.

В СИЗО уже были люди в военной форме. Когда мы выбегали с автозака, были крики: "Голову ниже!" Тоже мы пробегали через коридор, но нас не били так, как те, с удовольствием, просто дубинками направляли. Но было больно, потому что все синее. "На колени к стене". А там такие маленькие-маленькие камушки, такие острые-острые. Голые колени в эти камушки — аж до крови пробивало.

Кто-то из молодых шепотом: "Можно на корточки? — “Можно". Потом второй, третий. Говорит: "Да кто хочет, встаньте на корточки". Потом кто-то вообще “обнаглел” - попросил воды попить. Принесли воды. Потом разрешили встать, ноги размять. Загнали нас в СИЗО. Там тоже не заставляли уже нагибаться, просто смотрите в пол. Как я понял, люди, которые нас в СИЗО принимали, сами были в шоке. Потом некоторые надзиратели говорили: это жесть, буду увольняться. Мы уже понимали, что мы в относительной безопасности.

В восьмиместную камеру 24 человека загрузили. Можно поговорить, никто над тобой с дубинкой не стоит. Многие расслабились. Я сидел и думал: за что? Я даже скорость не нарушил, никого плечом не задел, а я в итоге отхреначенный полностью, никогда меня так не били.

Вода в кране пусть и холодная, но была, тогда я попил первый раз. В первую ночь хорошо выспался. Мы постарались по двое, по трое, но на кровать ложиться. А жара лютая, нечем дышать. И я одеялко взял у человека, там такие тоненькие пледики, на бетонный пол застелил и лег — идеально. Утром даже не было осмотра, я так понимаю, не до того было. Правда, еду нам четко приносили. Как в больнице, пустая, без соли, без сахара, но всем хватало.

Первые два дня я не мог сидеть нормально. Чуть-чуть, на левую, на правую ногу. И садишься медленно-медленно. У меня внешняя часть, от колена до спины, справа, слева синие были. И спина немного была побита. Ссадина на подбородке. Кого-то вообще не били: украинца и еще одного парня. А остальные тоже были синие.

Как я понял, по спине прилетало бонусом, когда не попадали. Головы были целые у всех, кроме одного парня. У него была нормальная ссадина на голове, на шее отчетливо видна была полоска от дубинки. У одного парня в нашей камере был жесткий вывих, и нога была опухшая, в три раза больше, чем другая. А на судмедэкспертизе передо мной был парень: его попросили прийти утром, потому что на него потратят полдня. Он был в шлепках, в шортах — все пальцы на ногах синие, не просто они отходят, они до сих пор синие, ноги тоже наполовину синие. Живого цвета практически не было на теле. Он говорил, чуть-чуть выпивший был, они его разозлили, сказал: "Бейте, мрази". С нами бывший вор был, 20 лет в сумме отсидел. Он говорил, так, как с нами, даже с уголовниками не обращаются. Сказал, что полностью все процедуры были нарушены. Много курящих было, а мы с одним пареньком начали отжиматься, заниматься минимально.


Было слышно, как сигналят машины. Хоть мы были в подвале. Надзиратель нам рассказывал про девушек в белых платьях с цветами. В какой-то момент кто-то говорит: "Тише" — такой легкий-легкий звук, но слышно, как люди кричат. Мы понимали, что там реально толпа. За нас кто-то стоит за воротами. Это внушало надежду. Это было уже на третий день. У меня сестра пробивная: "Мы знаем, что он здесь. Минимум передадите ему передачу". И я был одним из первых, кому передача пришла. Дискомфортно было от мысли, что девушке, маме, сестре сейчас гораздо хуже, чем мне, просто потому что они не знают, что со мной.

Мы ехали, и как раз шла толпа людей с бело-красно-белыми флагами. Думаю: не зря сидел

Под конец третьего дня приехали судьи. Нас подняли на второй этаж, там уже были сотрудники СИЗО и пара начальников. Они без масок, тоже бессмертные. Одного я знаю. Все уперлись головой в стену, а я ж слышу, что тут адвокаты ходят, судьи рядом — и налево-направо посматриваю. Идет этот начальник: "Голову к стене!" Я смотрю на него: "Я тебя помню". Он был на мосту, где меня задерживали. Он меня не трогал, просто сидел с другой стороны, и не предпринял ничего, когда меня избивали. В итоге он подошел, за голову берет меня, прижал к стене: "Я сказал, голову к стене! Жди 15 суток, я тебя буду сам курировать и в карцер посажу". И еще пальцем тычет в меня. И видно, что наслаждается этим. В итоге я немного перепугался — перспектива не очень. Но мне только десятку дали.

Завели к следовательнице сначала. Я одно диктовал, она мне дала прочитать мои показания, а в итоге в протоколе было другое написано: что я был в толпе людей… Полный бред. Перед самым судом милиционер с бумагами — подпиши. Я, может, от страха первые какие-то две бумажки подписал, потом протокол смотрю: «А где копия?» Сразу: не нужно расписываться.

Суд начался с вопроса "Как вы себя чувствуете?". Я сказал, что плохо, потому что меня шатало. Но продолжать мог. Затем "Доверяете ли вы судье?" Какая разница, он или другой. Я вижу, он вменяемый, говорю: все свои слова я могу подтвердить, мне просто нужна распечатка звонков с геолокацией — 10 суток. Все равно, прав ты, виноват, копейку заплатили — все виноваты. Мне отдали протокол в итоге, а тот начальник забежал и забрал копию протокола, за которую я не расписался.

Я уж смирился, что мне еще десять суток сидеть. Но выпустили раньше, потому что резонанс. Все вышли через шесть суток, а я через пять. Вышел такой счастливый. Парень, который со мной сидел и вышел раньше, тоже меня встречал, предложил домой завезти. Мы ехали, и шла как раз толпа людей с бело-красно-белыми флагами, перекрыли дорогу из центра. Вышел и пошел с краю. И такой: не зря сидел. Не просто избили, и никто не вспомнит, что там происходило. Наверно, три остановки прошел. И стояла девчонка в белом платье с цветочком. Говорю: "Спасибо, что вы выходили. Я вышел благодаря вам". И расплакался. Она подошла, обняла меня. Хотя я вонючий был после СИЗО.

А на следующий день просто был в шоке. Первые два дня подавленное состояние. Боялся выйти на улицу. Никогда не закрывал второй замок на ночь, но тут закрыл. Спустя эти два дня мне хотелось, чтобы мне кто автомат дал, я хотя бы одного человека с собой забрал. Реально хотелось мстить. Злоба была сильная долгое время. Уже пешком старался нигде не ходить. Я уже понимал, что после второго раза я как минимум инвалидом останусь. Лучше без копейки в кармане, но глубоко дышать.

Я и сейчас не хочу уезжать. Но если люди, которые у руля, считают это все допустимым. Я понимаю, что перспектива — только Северная Корея. Предполагаю, что у меня дети будут, и самому хочется пожить. Я не хочу оглядываться постоянно и понимать, что в любой момент просто так меня могут убить. Или изнасиловать моих детей.
P.S. Тимофей обжаловал приговор суда, который дал ему 10 суток. И постановление отменили. По протоколу оказалось, что Тимофея задержали в 5 км от места, где он реально находился в тот момент. Это помог доказать запрос сотовому оператору. А вот на жалобу на действия силовиков Следственный комитет уже ответил отказом возбуждать уголовное дело.

*за помощь в подготовке материала редакция благодарит Международный комитет по расследованию пыток в Беларуси-2020.

Если вы пострадали во время мирных демонстраций и готовы рассказать свою историю, пишите нам на почту avgust2020belarus@gmail.com с пометкой "История". Мы с вами свяжемся. Спасибо

Тимофей Касянюк,автомаляр
Возраст: 28 лет
Город: Брест
Когда: 11.08.2020

остановили и поставили на колени

Где держали: Департамент охраны МВД и СИЗО — 5 суток
Заключение врача: гематомы в области поясницы и ягодиц, самая крупная — 20х25 см, ссадина на колене
Последствия: Несколько дней не мог нормально сидеть. Подавленность сменила ярость, которая долго не отпускала. Тимофей не хочет уезжать из страны, он теперь задумывается об этом