Поиск
Горячая линия контакт-центра Probono.by

“Куда-то этот автозак подъехал, и началась их любимая штука — коридор: мы бежим, нас бьют”

Помечен красной меткой били особенно жестко

Юрий Бобырев до сих пор гадает, за что же его задержали. За белый браслет? За видео сигналящих машин? 11 августа он возвращался домой с работы через замерший город. В итоге дорога заняла полтора дня. За это время он побывал в пяти автозаках. Сутки пролежал-простоял во дворике РУВД с руками за спиной. А после прощальной "профилактики" на Окрестина долго не мог нормально сесть и почти месяц сводил синяки.

Юрий Бобырев,концепт-художник компьютерных игр
Возраст: 24 года
Город: Минск
Когда: 11.08.2020

ОМОН задержал на Немиге, когда Юрий возвращался домой

Где держали: РУВД и Окрестина — 1,5 суток
Заключение врача: множественные ушибы, кровоподтеки и гематомы на бедрах, ягодицах и спине
Последствия: гематомы прошли за месяц, страх за близких не проходит до сих пор

Автор: Команда проекта Август2020

Фото: Команда проекта Август2020, из личного архива 

– Я с работы зашел в ВУЗ, отнес кое-какие документы и уже хотел идти в метро, но позвонила жена, сказала, что вся синяя ветка метро не работает. Это было еще часа в четыре дня. Ну ладно, зайду в МакДональдс на площади Бангалор. Но там было закрыто почему-то. Такси тоже невозможно было заказать. И я пешком пошел на Немигу, думал оттуда поехать домой на маршрутке. Не обратил внимания тогда, но сейчас вспоминаю — людей на улице практически не было.


Я уже спускался к набережной Свислочи, как рядом со мной остановился микроавтобус. За рулем сидел человек в маске. Я понял, что это ОМОН, и постарался не выказать никакой паники, прошел мимо них в нескольких метрах, сел на набережной передохнуть. Из микроавтобуса вышел неспешно человек в маске, попросил показать, что у меня в рюкзаке. Ничего противозаконного там не было. Он спросил, почему у меня забинтована нога. Я тогда ходил с эластичным бинтом на лодыжке — у меня хроническая кожная болезнь. Он спросил, есть ли у меня справка. Кто таскает с собой справки? Пригласил меня в машину.


Кроме меня в микроавтобусе было еще три подростка, среди них одна девушка. Я сказал, что я могу позвонить жене, она покажет фотографию справки, если в этом дело. Меня ОМОНовец успокаивал: мы разберемся, сиди тихо. Проверили телефоны. У меня были в основном скриншоты новостей, все на предвыборную тему. И две короткие видеозаписи, когда у нас около метро "Петровщина" сигналили машины 10 августа, мы вышли с женой туда. Я начал оправдываться, что это было около моего дома — ОМОНовец сразу заткнул меня.


Открылась дверь, и их командир сказал: девушку выпускаем, а вот этих троих везем. Ему даже было не важно, нашли у нас что-то в телефонах или нет. Я думал, что нам какую-то профилактику устроят и отпустят. Я еще тогда не знал, как с людьми обращаются при задержании. 

Сначала выпустили подростков, буквально несколько метров подъехали, и сказали мне выходить. Я уже думал, что меня выпускают, выхожу с чувством облегчения — заламывают руки, голову вниз. И я вижу перед собой вход в автозак. И оттуда уже крики доносятся. Я лег коленями на пол, головой на скамейку, руки за голову. Я слышал удары дубинок, кто-то кричал. Старался не шевелиться, как будто меня вообще нет.
 

ОМОНовец сорвал браслет у меня с руки и сказал: "Жри!"...  Я реально сидел и жевал браслет

Меня взяли за волосы, у меня тогда еще были длинные волосы, в пучок завязаны, — кинули на пол. Один задавал мне вопросы, типа "Что тебе не нравится в нашей стране? Что это у тебя на руке?" — я белый браслет постоянно носил. Второй смотрел мой телефон, обзывал животным. Меня буквально пару раз ударили. ОМОНовец сорвал браслет у меня с руки и сказал: "Жри!" Я сначала не стал этого делать — мне запихали это в рот. Я реально сидел и жевал браслет. Потом стянули резинку с волос — тоже заставили жевать.


Меня перекинули в другой автозак, в маленькую камеру, ко мне подсадили двоих молодых ребят. Там еще можно было как-то сесть, но нам начали угрожать: "Если сядете, то будем п…ть вас". Куда-то этот автозак подъехал, и началась их любимая штука — коридор: мы бежим, нас бьют. Каждый раз они кого-то по-разному обзывали. Меня то Иисусом, то патриархом — из-за бороды и длинных волос.


Опять запихнули в автозак, в похожую камеру, но нас уже было пять человек. Никакой вентиляции. Стояли час или полтора, слышали, как приводят других задержанных и избивают. Одного парня привели в мотоциклетной защите — его с особой жестокостью избивали. Все подумали, что он на митинг в таком состоянии шел, чтобы нападать на ОМОНовцев. У них такая мания была.


Парень из моей камеры жаловался, что ему плохо — выволокли, стали копаться в его рюкзаке. Нашли строительный клей — вылили ему на голову. И заставили умываться этим клеем. Я видел в щелочку двери. Потом обратно к нам запихнули. Он уже сознание терял. Только через некоторое время кто-то из ОМОНовцев постарше принес нам воду в бутылке.
 

РУВД: руки сутки в хомутах

Задерживали меня где-то в районе шести вечера. У кого-то был Mi Band на руке: сказали, было уже полвосьмого, когда наша машина завелась и куда-то тронулась. Нас привезли в какое-то РУВД. Когда начали выпускать, они жестко кричали, угрожали, что убьют, били по стенам дубинками. Как разъяренные гориллы. Открывали двери, всех избивали, вышвыривали. Меня последним выпустили, пару раз дубинкой ударили и раз ногой по ребрам берцем — и я упал на груду людей.


Мы ложились на газон лицом вниз, руки за спину — их фиксировали хомутами. Слышали, как новых задержанных привозят, но в целом ничего не происходило. Если кто-то задавал вопрос или шевелился, особо ярый ОМОНовец избивал его. Рядом со мной лежал парень, которому в РУВД ОМОНовец ногой сломал нос. У него все лицо было в запекшейся крови, он хрипел, просил о помощи, но его игнорировали. Слышал, как у другого парня случился приступ, вроде бы, эпилепсия. Человек дергается, какие-то звуки булькающие издает — они ржут. Только потом до них дошло, что что-то серьезное происходит. Пока вызывали скорую, вливали в него бутыль воды.


Пока мы лежали, менты переговаривались между собой: "Ну, есть среди них нормальные пацаны. Кто из вас идейный?" — Несколько человек сказали: "Я". — "Вот, молодцы, а остальные проплаченные". Когда отпускали малолеток, шутили: "Вы там поспрашивайте у пацанов, за денежкой сходите к ним".
 

Это был первый момент больше чем за сутки, когда руки были не за спиной. И, если честно, это было даже хуже ударов

Ночью, когда уже никого не привозили, нам сказали сменить позу — мы стали на колени, упершись лбом в землю. Ближе к середине ночи разрешили встать. Уже периодически кого-то отводили в туалет к деревцу. Даже начали давать воду, если раз десять попросишь. У кого-то были теплые вещи — разрешили одеться. Я был в майке и в шортах. Нас построили к стенке, один человек ослаблял хомуты всем. Сказали прижаться друг к другу, чтобы теплее было.


Только после обеда 12 августа мы подписали протоколы. Ходили слухи: если не подпишешь, будет хуже, если подпишешь, то, скорее всего, домой отпустят. И только к вечеру нас маленькими группками стали увозить. Когда меня завели в автозак, я свой рюкзак, который нес в руках за спиной, положил на скамейку, где были другие вещи. ОМОНовец просто озверел из-за того, что я не спросил разрешения, — взял за волосы, запихнул в камеру и начал избивать ногой. Буквально через пару минут меня и парня со сломанным носом завели в другой автозак. Я уже понял, что вещи свои нужно взять с собой — и произошло все то же самое.
 

Окрестина: волосы отрезали ножом

На Окрестина тоже устроили коридор. Всем сказали бросаться на землю, мордой в пол — били дубинками, пока мы лежали. Потом разрезали хомуты и согнали нас в прогулочную камеру. Это был первый момент больше чем за сутки, когда руки были не за спиной, а свободные. И, если честно, это было даже хуже ударов. Плечи просто отваливались. Мы подходили к стенке, клали на нее ладони, и, цепляясь пальцами, пытались поднять руки, чуть-чуть размять.

В камере уже была куча народу. Там у человека был заплывший кровью глаз и след красный на пол-лица, как будто его утюгом оставили. Предполагали, что это след от протектора. У одного чувака была фиолетовая рука, сломанная, опухшая. "Скорая" для него приехала только ночью. Я понял, что нам еще повезло.


Нам сказали ждать суда. И мы ждали до ночи. Периодически слышали, как привозили новых задержанных. Слышали, как один парень упал в коридоре — сказали: "Мы будем п…ть, пока ты не встанешь". Он что-то сначала кричал, потом затих — его били, били, били.
 

Потом нам впервые за это время принесли еду — ведро котлет, каждый взял по одной, несколько буханок хлеба. В час ночи назвали несколько фамилий, включая мою. Сказали, что нам очень повезло, нас отпускают. Нас, 18 человек, поделили на две группы, и одну куда-то увели. И через некоторое время услышали, как каких-то ребят заставляют кричать "Я люблю ОМОН" и бьют, бьют, бьют. Потом все замолкло, и нам сказали идти в то же место. Мы поняли, что будет то же самое.
 

Нас заставили петь гимн Беларуси. Наверно, это не так унизительно, как "Я люблю ОМОН"

Построили к стенке, били по ногам, чтобы мы их как можно шире расставляли, по спине. Потом положили на землю, начали избивать. Старались бить по одним и тем же местам, чтобы ноги отбивать по полной. Это было, наверно, первый раз, когда закричал от боли. Там уже все начали кричать. Мы так лежали, наверно, 5–7 минут.


Нас заставили петь гимн Беларуси. Наверно, это не так унизительно, как "Я люблю ОМОН". Хотя это было гораздо дольше: периодически кто-то забывал текст, и его избивали еще сильнее. Нам повезло, что один парень с краю знал текст хорошо. "Может, над нами так зло пошутили и нас не выпустят? Может, нас вообще убьют?" — такие мысли были.


Интересный момент. Когда смотришь фильмы про войну и представляешь себя на месте тех людей, думаешь, ты бы что-нибудь героическое совершил, попытался бы кого-нибудь спасти или хотя бы напоследок высказался. Там же ты помещен в такие условия, что если ты попытаешься что-то сделать, то будет и тебе хуже, и всем остальным. И никакого героизма не будет. Такое открытие небольшое.


Там мне отрезали ножом волосы. Того, кто хоть как-то выделяется волосами, они стараются обскальпировать. Потом кое-как поднялись и по одному бежали вдоль забора куда-то. Мне по пути один молодец дубинкой прямо в пах прицелился. Перед самыми воротам нас запугивали. Постоянно вот эта фраза у них, как будто инструктаж провели: "Перемен захотелось?" Обычно после этих слов следовал удар.


Нас вывели на улицу, сказали назад не смотреть и на раз-два-три разбегаться в разные стороны. В сквере мы наткнулись на каких-то ребят, которые кого-то из друзей ждали. Пока мы разговаривали, кто-то крикнул: "Едет мусоровоз". Автозак проехал — даже эти ребята по кустам. Был страх, что мы пойдем домой, и нас опять запакуют. Нам не вернули ни вещи, ни телефоны, ни деньги.


Кстати, когда делали опись вещей в РУВД, у меня и у многих ребят пропадали наличные. У одного парня было в кошельке 300 евро, он пытался объяснить, что зарплату поменял на валюту. Он шпаклевщиком работает или плиточником. Из него пытались выбить информацию, якобы ему заплатили за митинг. По ним было видно, что их так надрессировали, что они искренне верят, что мы чуть ли не нацисты.
 

Подъехал парень-волонтер и отвез домой, это было ближе к двум часам ночи. Дома, когда увидел заплаканную жену и маму, именно в тот момент я больше всего паршиво себя почувствовал. Эти все избиения, ладно, переживу… Как потом родные сказали, они звонили во все РУВД, в суды, на Окрестина, в Жодино, даже в Жодино ездили. И грустно было осознавать, что это произошло не только со мной и несколькими ребятами, это происходило системно, с огромным количеством людей. Что им за это, может, ничего и не будет.


Когда нас выпускали с Окрестина, я еще мог как-то бежать прихрамывая, на следующий день я не мог встать. Ноги были полностью отбитые. Они где-то за месяц прошли, сейчас все нормально. Странная штука. Первые несколько дней после освобождение психологически было гораздо легче, чем потом. Была радость, что на свободе, казалось, все это позади. Потом вот следишь за ситуацией, переживаешь. И есть страх, что это может повториться с моими близкими. Жену никуда не выпускал — я не знаю, что со мной будет, если ее схватят. Попросился из дома работать.
Друзья, знакомые, естественно, поддержали. Кто-то даже сказал: "Если б с тобой такое не случилось, я, может, и не поверил бы".

У мамы на работе интереснее ситуация. Там были сотрудницы, которые поддерживают действующую систему, они не то что не поверили… Кто-то сказал: "А нечего было на улицу выходить". На тот момент маме было гораздо тяжелее психологически, чем мне.

P.S. Юрий подал заявление в Следственный комитет Московского района, его дело передали в центральный аппарат. Дней за 10 до нашей встречи следователь по телефону спрашивал Юрия, проходил ли он судмедэкспертизу — дело передали без нее. В то же время следователь был в курсе, что молодой человек был в поликлинике и делал УЗИ в частном центре.
А 18 сентября в почтовом ящике Юрий нашел письмо о том, что 9 сентября, оказывается, его судили, что он был уведомлен о заседании, но не явился и отказался от дачи показаний. Суд оштрафовал парня на 20 базовых. Юрий обжаловал приговор суда, но ответа пока нет. Такой же штраф недавно получила и мама Юрия за одну из вечерних прогулок. С тех пор как ее сын попал на Окрестина, женщина выходит на улицу в своем городке каждый вечер.

Если вы пострадали во время мирных демонстраций и готовы рассказать свою историю, пишите нам на почту avgust2020belarus@gmail.com с пометкой "История". Мы с вами свяжемся. Спасибо

Юрий Бобырев,концепт-художник компьютерных игр
Возраст: 24 года
Город: Минск
Когда: 11.08.2020

ОМОН задержал на Немиге, когда Юрий возвращался домой

Где держали: РУВД и Окрестина — 1,5 суток
Заключение врача: множественные ушибы, кровоподтеки и гематомы на бедрах, ягодицах и спине
Последствия: гематомы прошли за месяц, страх за близких не проходит до сих пор