“У меня с руки сняли белый браслет, сказали - “жуй”. Я его жевал всю ночь часов до 9 утра”
Помечен красной меткой били особенно жестко
Помечен красной меткой били особенно жестко
Михаил катался с друзьями на машине по ночному Минску. Машину остановило ГАИ. Скоро ребята уже лежали лицом в землю в наручниках и их били дубинками люди в милицейской форме. Еще двое суток Миша провел сначала в РУВД, потом в изоляторе на Окрестина. В РУВД его регулярно били, заставляли всю ночь жевать белый браслет. На Окрестина в какой-то момент перестали давать воду и выводить в туалет. В чем его обвиняли, Миша так и не узнал - суда не было. На его обращение в милицию о превышении полномочий, дело не открыли.
катался на машине с друзьями по городу, остановило ГАИ, забрали
– 12-го августа в часов 10 вечера мы с друзьями и знакомыми девчонками поехали кататься по городу. Нас было пятеро, я был за рулем. Проехались по центру, пообщались, постояли, покурили. Где-то полпервого ночи решили, что едем домой: смысла тусоваться нет, ничего интересного не происходит. В районе площади Бангалор дорога была перекрыта, я поехал в обход по ул. Якуба Коласа в сторону центра.
Нас остановила машина ГАИ на мигалках. Там было два гаишника. Мне сказали выйти из машины и предъявить документы. Гаишник сказал: “Ну, все хорошо, покажи багажник”. В багажнике у меня было несколько коробок чая. Именно коробок, не упаковок. Я - торговый представитель, на работе нам выдали чай на замену браков. Я достал этот чай, они посмотрели - чай и чай. Ну и все. Сказали мне подождать, а один из них пошел в машину, что-то начал говорить по рации.
Из-за чая, может, подумали, что я снабженец для протестующих. Думал, что это затянется на пару часов или ночь, но никак не ожидал, что на двое суток
Минуты через три быстро подъехали две-три машины, из них выскочили люди в форме. Не знаю, кто это был: ГАИ, ОМОН или просто милиция, нам никто ничего не сказал. Просто положили всех нас лицом в асфальт, дали пару раз по горбам палкой, распихали по машинам, повезли в РУВД. Один из гаишников сел за руль моей машины, увез на штрафстоянку, как я потом узнал.
Честно говоря, было не очень в тот момент, когда гаишник пошел смотреть багажник. Дрожь пошла, думал: “Что может быть?”. А потом, когда нас положили лицом в землю и наручники одели, уже было не страшно. Я просто понял, что что-то будет. Не спрашивал, чего нас везут, куда. Учитывая ситуацию в стране, я думал, может, это нормально, нас сейчас завезут, проверят. Наверное, из-за чая. Может, подумали, что я снабженец для протестующих. Думал, что это затянется на пару часов или ночь, но никак не ожидал, что на двое суток.
Приехали в РУВД Советского района, нас быстро провели на задний двор, поставили на колени к стене. Людей там было достаточно много. Вот тогда стало жестко, начали бить: по ногам, по шее, такое. Потом подвели к какой-то девушке, она описала вещи, сказала снять часы, шнурки достать. Потом подвели к какому-то мужчине, он дал пять листков, сказал: “Расписывайся”. Всех, кто пытался читать, что там написано или отказывался расписываться, били дубинкой. Я сделал вид, что долго расписываюсь, успел вычитать только номер статьи и что-то типа “хватался”. Понял, что видимо, мне вменяют “сопротивление милиции”. Ну, я расписался, вариантов не было.
Нас вернули к стене, поставили, сказали, руки вверх, на стену положить. Вот так мы с часа ночи до обеда следующего дня стояли. Периодически, получали удары. По разговору я понял, что там молодые ребята - мои ровесники где-то - 20-22 года. Форма у них была песочного цвета, может, курсанты какие. Они абсолютно все были в балаклавах либо просто в масках, таких, ковидных, только не белых, а черных. Идет он мимо, что-то ему не понравилось, даст тебе палкой.
Злости на это не было, была ирония: вот, он стоит рядом со мной и считает, что он супер крутой. Я поначалу много получал. Им не нравилось, что я без страха с ними разговаривал. Не огрызался, но и не боялся. Говорили: “Что-то ты очень веселый”. Например, он подходит и спрашивает: “Ну что, где ваша Тихановская?”. Я говорю: “Вроде улетела. Вроде, в Литву”. Он говорит: “А чего тебя не взяли?”. Я говорю: “Ну, не знаю, видимо, я там не нужен”.
Или был у нас такой диалог странный:
– Сколько лет девчонкам, с которыми вы ехали?
– 22, 23.
Ушел. Приходит.
– Ты меня … (на матах) обманул, им по 18.
– В смысле я тебя обманул? Не может быть такого. Им точно не по 18.
– То есть ты хочешь сказать, что это я обманщик?
– Получается, так.
Ну и получал. Сначала было больно. А потом как-то и привык, и нормально. Только сильно больно было, когда один из них три раза дал берцем по уже отбитой дубинками ляжке. Ударил за то, что я попросил побегать на месте, чтобы руки размять: нам ночью разрешали, а утром то ли новая смена пришла, то ли я не у того попросил.
Под утро уже начали подкашиваться ноги и начались какие-то мультики: смотрю на забор, там какой-то мусор или грязь, а я вижу - русалочки плавают, на земле какие-то диснеевские герои бегают
Мне потом все же надоело, что меня всё бьют, бьют, бьют. Решил, что буду отвечать на их вопросы так, как они хотят услышать. Тем более, и так не очень: стоишь ночь в майке, шортах, тебя колотит от холода, без сна, без еды, руки все время вверх держишь. Под утро уже начали подкашиваться ноги и начались какие-то мультики: смотрю на забор, там какой-то мусор или грязь, а я вижу - русалочки плавают, на земле какие-то диснеевские герои бегают. Думал, у меня одного так, а потом пообщался с ребятами, оказалось, у многих там визуальные эффекты под утро наступили.
Общались мы уже потом, на Окрестина. В РУВД мы только на стену смотрели, но все равно узнать можно было, кто есть кто: нам каждому дали кличку. Например, одного парня называли “красные шорты”. Я его потом по этим шортам и узнал. Меня называли “бибипкой”. На самом деле я в тот день даже на сигнал не нажал ни разу. Но все равно я был “бибипка” и они все время подходили и говорили: “Ты бибикал”, “Бибикай, побибикай мне”. По-моему, не только меня так называли - вроде, еще мотоциклисты были “бибипки”.
Еще из интересного. У меня с руки сняли белый браслет, сказали - “жуй”. Я его жевал всю ночь часов до 9 утра. Они все подходили и спрашивали: “Ну что, жуешь?”, “Ты там еще жуешь?”. Потом - уже утром, их старший это услышал, спросил, что я жую. Я показал. Он сказал: “Выплюнь и наступи”. Я думаю, это чтобы я на Окрестина не уехал с запрещенным предметом: у нас же забрали у всех шнурки, ленты, часы. Мало ли, вдруг я там повеситься захочу на этом браслете.
А потом - в обед - нас загрузили в автозаки. Тоже под удары дубиной, под крики. Не помню уже, как там было, но мне вроде сильно не попало: 2-3 удара, и я уже в автозаке. Автозак разделен на такие “камеры”, наша была рассчитана на шестерых, нас шесть и ехало. Можно сказать, с комфортом. Я там даже уснул на минут 15.
Выход на Окрестина был жесткий: коридор омоновцев, пока ты через него пробегаешь, тебя бьют палками. Потом стоишь на коленях у стены. Потом бежишь к камере опять через коридор омоновцев, и тебя опять бьют палками. Но мне повезло: я бежал рядом с пожилыми людьми, со стариками, а их так сильно не били. И меня особо выцеливать тоже никто не стал.
Нашей камерой был выгулочный блок шесть на шесть метров. Это такая как коробка из стен под открытым небом, сверху - решетка, внизу - бетонный пол. Вот в этом блоке я провел еще сутки. Нас там было 75 человек. Честно говоря, по сравнению с РУВД это вообще была спасательная камера. Нас легко встретили, не так жестко, не били. Стой, сиди, лежи, говори. Понятно, что бетонный пол и под открытым небом, но все равно лучше, чем в РУВД. На тот момент еще не было про Окрестина никаких слухов, что людей пытают, так что страха не было. Я думал: “Ну да, тюрьма, отсижу, пойду домой”.
Мы там все разобщались. Было там пару человек, кого взяли по делу: за изнасилование девушки, за то, что нашли запалы, коктейли Молотова. Но почти все были обычные люди. Был какой-то дядя, который просто выносил мусор, а его в автозак закинули. Был человек, который не то на остановке, не то возле подъезда курил электронную сигарету, они рядом были, подумали, что он фотографирует, тоже закинули. Байкеры ехали шаурму поесть в “Монетку”, их сняли с мотоциклов, побили, в автозак тоже закинули.
Был момент, когда ужаснулся. Ночью в коридоре были слышны дикие крики, удары дубинкой. Потом того, кого били, заставляли кричать: “Я люблю ОМОН”. А потом этого избитого парня закинули к нам. Оказался 18-летний пацанчик, у него на байке была надпись: “Организатор санкционированных массовых мероприятий”. Говорили потом, что у него было два молотка в портфеле. Не знаю, кто он: то ли он анархист, то ли плотник. Он был настолько избит, что через час побледнел, еле дышал, его потом врач забрал. Врач, кстати, быстро пришел.
Нас не били. В 12 ночи даже покормили. Это было первый раз с момента задержания - сутки уже прошли. Дали ведро, в котором были рыбные котлеты и хлеб дали. Каждый взял себе одну котлету. Ночью удалось немного поспать.
А утром во второй день немного страшно стало. В первый день давали воду без особых вопросов, в туалет выводили. А тут перестали. Либо у них было слишком много работы, либо просто другие люди пришли на смену. Мы до обеда так сидели. Дали только ведро, которое наполнилось до краев за пару часов: нас же 75 человек. Я стучал в дверь, говорил, хочу попить воды, мне наши говорили: “Что ты стучишь, у них там много работы, сейчас зайдут, нас всех побьют”. Я говорю: “Так что делать, сидеть и молчать?” Но решили молчать. Вроде, в этот день у нас должен быть суд. Рассчитывали, что недолго терпеть осталось, думали, уже не будем беспокоить: нам всем по две базовые дадут и отпустят.
На тот момент еще не было про Окрестина никаких слухов, что людей пытают, так что страха не было. Я думал: “Ну да, тюрьма, отсижу, пойду домой”
В обед часть людей на суд сходили, а вернулись - всем по 15 суток безоговорочно. Я подрасстроился, думаю: “С работы уволят так точно”. Потом нас позвали, сказали: “Домой хотите?” Мы, конечно, хотели. Нас подняли на второй этаж, там объяснили, мол, раз у нас не было приводов в милицию до этого, нас отпустят. Сказали, что суд будет в начале сентября. А теперь мы должны подписать документ: если нас заметят на участии в митингах, будут нас судить вплоть до уголовной ответственности. Мы все на радостях подписали, прокурор все снял на видео.
Было уже часов семь вечера, где-то в семь тридцать нас вывели во двор выпускать. Там был полный двор людей - наверное, вновь прибывшие. Поставили нас у стены. Часов до 11 вечера мы просто стояли у стены, с руками на стене. Я так и не понял, видимо, это у них такой прикол - томить ожиданием.
А потом выпустили.
Я, когда вышел, просто в шоке был от того, сколько волонтеров нас ждало: человек 100 стояло. Такая атмосфера была дружелюбная: все такие - кому дать позвонить, кого отвезти. Я сначала растерялся, боком их обошел. Какая-то девушка мне дала бутерброды, я ее поблагодарил. Позвонил отцу, он сказал, что только уехал оттуда - ждал меня. Родные меня еле нашли. Когда я еще был в Советском РУВД, отцу сказали, что меня там нет и не было, знакомым девчонкам, которые тоже спрашивали, сказали, что я в Жодино. Отец меня потом как-то нашел в списках на Окрестина.
Пока ждал отца, встретил знакомых арестантов, знакомых девушек - оказывается, они нас искали, попили чаю. Потом приехал отец и забрал меня.
Первые сутки глаз дергался. А потом все нормально. Испугался на пару часов только однажды. Знакомый товарищ сказал: “Раз ты подписал бумажку, ты теперь на крючке. В любой момент могут приехать, забрать, ты должен сидеть дома и никуда не вылазить”. Я потом подумал, что если захотят, и так могут написать, что участвовал на митинге. А просто в угол забиться и бояться - это же тоже не жизнь. Так что живу как жил. Правда, по вечерам оглядываюсь по сторонам: где тихарь, где какая машина, и стараюсь сильно не ходить.
На работе мое отсутствие восприняли нормально. Они первые забили тревогу, стали меня искать, когда я не пришел. Я не сразу смог вернуться на работу - у меня же машину забрали, а без машины я работать не мог. Чтобы забрать машину со штрафстоянки, нужно было взять копию протокола из ГАИ. Выдача этих протоколов: четверг, суббота, понедельник. Я приезжал в субботу, потом - в понедельник, потом - в четверг, там все время висела бумажка, что ГАИ по техническим причинам не работает. В итоге обращался в прокуратуру, чтобы они обратились в ГАИ, чтобы мне вернули машину. За штрафстоянку за все эти дни заплатил. И машина была повреждена - со стороны двери вмятина. Когда меня забирали, ее не было.
Сложилось такое впечатление: в принципе, никаких особенно противоправных действий со мной не применяли. Все эти удары дубиной и издевательства - это стандарты нашей милиции. Потом я немножко пришел в себя и подумал, что все же справедливость должна торжествовать. А то как-то это несерьезно. Первые несколько дней потратил на то, что ходил в поликлинику, в следственный комитет, к адвокатам - снимал побои.
P.S. Написал заявление по поводу превышения служебных полномочий, сходил на судмедэкспертизу. Из Следственного комитета в начале октября пришел ответ, что проверка продлевается на два месяца - до 15.10. Пока больше никаких новостей нет.
9-го октября был суд по его делу. Миша показал видеозаписи с момента задержания. Суд отправил его дело на доработку. Однако 12-го октября было 2 месяца с момента составления протокола. А если за это время никакого решения не вынесено, дело должны закрыть. Миша надеется, что так и произошло. Но точно пока не знает.
катался на машине с друзьями по городу, остановило ГАИ, забрали