“На выходе из Жодино меня встретила какая-то другая, лучшая страна”
Помечен красной меткой били особенно жестко
Помечен красной меткой били особенно жестко
Наташа считает, что ей очень повезло - они с мужем попали на Окрестина до основных событий 9 августа. Продержаться в невыносимых условиях ей помог оптимизм и постоянные мысли о муже, собаке, работе, а также истории задержаний с хорошим концом: кто-то нашел друзей, кто-то иностранный язык подтянул. Почему ее история должна стать исключением? После августовских событий Наташе с мужем пришлось покинуть дом, но с ними остались новые друзья и новые смыслы.
была задержана возле избирательного участка
– Мы с мужем входили в штаб Валерия Цепкало и собирали подписи. Как и многие белорусы подавали заявления в надежде стать членами избирательной комиссии, как и все не прошли этот фейковый отбор, и поэтому стали наблюдателями на выборах.
Утром 9 августа перед началом голосования нас пустили на участок, чтобы посмотреть, как пломбируют урну, а вот наблюдать за процессом предложили с улицы. Вместе с другими зарегистрированными свободными наблюдателями мы считали явку на входе, разделившись на группы. Все шло спокойно. Мы даже познакомились с сотрудниками Водоканала - инженером по пожарной безопасности, охранником, продавцами, они показались вежливыми и отзывчивыми. Например, рекомендовали попробовать местные драники. В какой-то момент я начала думать: вот закончатся выборы, вывесят протокол, где у Тихановской около 35% (именно столько белых браслетов мы насчитали на участке №22 “Минскводоканал” в день выборов), и я, уставшая, пойду домой.
После окончания голосования наблюдателям так и не показали протокол - просто закрыли дверь на участок и попросили покинуть территорию Водоканала. Мы собрались у забора за территорией и стали звонить в ЦИК, чтобы узнать причину. Вместе с жителями соседних домов нас было человек сорок. Были рядом и показавшиеся нам милыми сотрудники Водоканала - только теперь они стояли по другую сторону забора и игнорировали просьбу впустить на участок или позвать председателя комиссии.
Где-то в 20:30 подъехал малиновый бус с ОМОНом. Все, кто стоял с нами, предпочли разойтись. Муж тогда сказал: “Я не побегу никуда. Ты хочешь - беги, а я уже никуда не пойду”. Да, у нас была возможность уйти, но не хотелось: мы с мая в этой истории: подписи, заявления, очереди. Я очень устала снова и снова делать хорошо и по закону, а в ответ на свои действия получать угрозы и запугивания. Так мы с мужем и остались стоять вдвоем.
К нам подошли 3-4 сотрудника ОМОНа, спросили, что мы здесь делаем. Мы вежливо объяснили, что являемся официально зарегистрированными наблюдателями на выборах и ждем протокола. Хотите, проверьте журнал у комиссии. Они попросили показать паспорта, мы показали. Сказали “пройдемте” и повели нас в бусик. Мы были в нем первыми. Впоследствии этот бус колесил по району и собирал на других участках тех, кто также ожидал протокола. И да, все это происходило на глазах “милых” сотрудников Водоканала.
Я очень устала снова и снова делать хорошо и по закону, а в ответ на свои действия получать угрозы и запугивания
– Мы катались часа полтора-два. Нас несколько раз пересаживали. В какой-то момент мы оказались в милицейском авто, разделенном на “стаканы”. Меня с девушкой по имени Даша запихнули в один “стакан”, нам было тесно, но не критично, а вот мужа запихнули в камеру-”стакан”, где было еще 4-5 человек. В жизни не думала, что такое количество крупных парней можно втиснуть в такое небольшое пространство.
Даже в таких обстоятельствах мы умудрялись переговариваться, знакомиться и много шутить. Страха не было, скорее легкая нервозность. Я думала, нас привезут в РОВД, там начнут орать, оформлять, ставить к стенке. Будут не самые приятные моменты в жизни, да, но я же про все это читала и слышала, поэтому удивляться и пугаться не стоит. То, что могут дать сутки, я тоже понимала, но не верила в это. Я точно ничего дурного не сделала, скорее наоборот, зачем тогда бояться?
Нас привезли на Окрестина часов в десять, то есть до основных событий 9 августа. Из автозака выводили с криками, но сложно ожидать другого от такого места и людей. Когда на меня кто-то орал, я думала: ну да, очередной чувак орет. Они же так и друг с другом разговаривают, не только с задержанными. С парнями обращались намного грубее.
Ужаса не было: Окрестина оказалось ровно таким, каким я его представляла (смеется). Мрачный длинный коридор, где неприятно пахнет, как в вытрезвителе или пункте приема стеклотары.
На досмотре нужно было полностью раздеться и присесть. Знаю, для многих это психологически очень неприятная процедура
– Я плохо представляла, что происходит с людьми после задержания. Должна быть опись имущества или нет, в какой момент нужно связаться с адвокатом, имею ли я право на звонок родственникам. Все эти моменты как-то вылетели из головы. Не помню, какой был порядок оформления. Знаю, что у меня никто не просил паспорт: ФИО и адрес проживания записывали только с моих слов. Когда забирали вещи, я вытянула из сумки несколько средств гигиены и носки. Шоколадный батончик и другие вещи велели оставить, мол, заберете все нужное потом. На досмотре нужно было полностью раздеться и присесть. Знаю, для многих это психологически очень неприятная процедура.
Меня волновало, сколько сейчас времени и где муж, как связаться с родителями и сообщить им о задержании. Телефоном воспользоваться мне не удалось.
Нас привели в камеру на втором этаже: 11 человек и 8 кроватей. Желтенькие свежеокрашенные стены, синие матрасы. Кажется, были подушки. Туалет - открытый, мыла и бумаги не было. Все соседки по камере – достойные люди. И практически всех, как и меня, задержали на избирательных участках. Мама с двумя дочками-студентками. Их вместе с папой забрали у дома. Участницы Свободного театра Света и Надя. Уже знакомая мне Даша, с которой катались в “стакане”. Девушка с красивой фамилией Калинкина - ей дадут 15 суток, а потом той же ночью выкинут с Окрестина без каких-либо объяснений.
Я очень устала, и поэтому сразу легла спать. Проснулась, когда стало как-то особенно шумно. В окно через решетку мельком увидела, что привезли новую партию задержанных мужчин. Они были сильно избиты. И это было только начало. Машины с задержанными ездили всю ночь, во дворе под нашими окнами раздавались удары, я думаю, дубинками, и жуткие крики.
Весь следующий день провели в ожидании хоть чего-либо. Новостей. Еды. Передач. Протокола. Суда. Ничего. Есть не очень хотелось, воду приходилось пить из крана. Больше всего смущало отсутствие двери в туалете и какой-либо бумаги. Просили, чтобы принесли - и ничего.
Кого-то упрашивали подписать и обещали, что если согласишься, то отпустят. Кому-то угрожали. Для себя я решила, что не буду подписывать ничего, с чем не согласна
– Днем начали вызывать по одному в коридор. Всем давали стандартный протокол, по которому нас задержали в районе 22:00 на стеле, мы участвовали в митинге, кричали “Свободу Статкевичу”. Ерунда какая-то. Кого-то упрашивали подписать и обещали, что тогда отпустят. Кому-то угрожали. Для себя я решила, что не буду подписывать ничего, с чем не согласна. Если подпишу и не выпустят, будет и стыдно, и обидно.
На ознакомление с протоколом было секунд 20. Меня грубо вывели из камеры, заломав руки, кинули на стол рядом с какой-то брюнеткой. Начали орать, мол, подписывай. Я открываю документ и вижу большие цифры 23.34. Дальше по тексту - бред о митинге возле стелы. Хочу писать “Не согласна”, но делаю это не на той строчке. Это почему-то жутко бесит брюнетку, она вырывает из моих рук протокол. На этом наши следственные действия заканчиваются. Меня уводят с заломанными руками и под проклятия со стороны уже другой женщины - блондинки.
После “подписания” протокола уже 10 августа нас перевели в другую камеру, этажом выше. Оказалось, первую ночь мы провели в царских условиях: в новой камере было всего 4 кровати на 17 человек, к которым добавили нас - одиннадцать - и ночью еще 7-8 девочек.
Там было сыро: весь пол был мокрый, кровати влажные, отвратительный удушающий запах. Девочки объяснили: они просили открыть кормушку, чтобы воздух пустить, а на них вылили воду. Это повторилось еще раз. Мы попросили открыть форточку, а в ответ получили ведро вонючей воды в лицо.
Люди были везде. По 4-5 человек сидели на кровати, кто-то на тумбочке, на столе, на полу возле параши или двери. Разговаривать было сложно, так как было тяжело дышать. Мы снимали майки и крутили их как вентилятор, чтобы хоть как-то циркулировал воздух.
Мы попросили открыть форточку, а в ответ получили ведро вонючей воды в лицо
– Настя потеряла сознание, и ее выносили в коридор. У Юли случилась паническая атака. У Жанны обострился сахарный диабет, она много раз безрезультатно просила принести необходимые лекарства из сумки. А Оля Павлова просто не боялась ничего. Была с нами и Кристина. Ее историю вряд ли расскажут, потому что Кристина - из тех, кого подсаживают к заключенным в воспитательных целях. Но ей как и всем было невыносимо.
Помню, думала, что мне две минуты тяжело просидеть, а если это на всю ночь? Один вечер я провела на кровати, сидя в позе эмбриона. Какое-то время лежала у параши - там хорошо, можно прижаться к холодной двери. Потом нашла лучшее место в камере - на полу между столом и лавкой, там было мокро, такая грязная жижа вокруг, но ничего, голову положила на свои босоножки и даже поспала немного.
Напротив находилась мужская камера. Когда открывали кормушку, было видно, что мужчинам еще хуже - темно, душно, у кого-то идет кровь. Мой муж рассказывал, что в его камере один чувак был с открытым переломом, а другой - с пулей в шее.
Как-то нам закрыли кормушку, чтобы вывести парня в коридор и избить его. Мы слышали эти глухие удары по телу. Потом нас великодушно вывели подышать в коридор. Нас несколько раз выводили так дышать. На полу были следы крови.
Когда мимо камеры проводили ребят - я искала среди них знакомые лица. Из-за мужа старалась не переживать, он умный и точно найдет способ не попасть под дубинку - успокаивала я себя. Волновалась, узнали ли родители о задержании, потому что дома осталась собака. Я стала накручивать себя, оставила ли ей воду? Сколько собака может протянуть без воды? Как она может добыть ее? Если начнет лаять, услышат ли соседи?
Еще думала: е-мое, я же в понедельник не выйду на работу, а у меня проект горит! Проект реально горел. Если бы дали бумагу, я могла бы и поработать. Вот такие странные мысли.
Еще я вспоминала другие истории задержанных. Обычно они заканчивались хорошо: кто-то язык иностранный подтянул, кто-то работу нашел. Я же не буду исключением? Моя история тоже хорошо закончится (смеется).
11 августа нам принесли первую передачу, возможно, от Красного Креста: несколько пакетов с детским соком, печеньем и питьевым йогуртом. Мне достался маленький сок и кусок вафли. Этого было достаточно. Подташнивало от духоты и стресса. Казалось, что можно без еды еще недели 2-3 жить, на одном соке с трубочкой.
Любой движ в неволе - событие. За окном покричали - супер, есть что обсудить. Кого-то провели по коридору - класс, что-то новое увидели. Узнали, который час - огонь, словно новости прочитали! Этот день обещал быть интересным: начинались суды.
Мы верили, что наши показания кто-то будет слушать, мы готовились, репетировали, спорили, что стоит говорить, а что - нет
– Я не сразу поняла, что меня привели на суд. Судья Мотыль была без мантии и моего протокола. Я рассказала ей все-все: что нет еды несколько дней, что в камере на метров 18 собралось 36 человек, что мы задыхаемся, что людей бьют. Судья напомнила маму (у меня мама учительница, а все судьи немного похожи на учителей). Она даже что-то уточняла, записывала. Меня вернули в камеру. В этой лотерее мне досталось 14 суток. Конечно я расстроилась, потому что я рассчитывала на 10. С другой стороны, 14 суток получили многие и я все еще буду в хорошей компании (смеется).
Как наивны мы были, все эти 36 голов в камере. Мы верили, что наши показания кто-то будет слушать, мы готовились, репетировали, спорили, что стоит говорить, а что - нет. Но на этом история не закончилось. Спустя полчаса меня снова повели на суд. Там была и мантия, и мой протокол с фразой “Не согл...”. Я подтвердила, что с обвинением не согласна. И получила 7 суток. Сначала обрадовалась, потом забеспокоилась: а не складываются ли сроки двух судов по одному делу?!
Нас вернули в камеру. Нескольких девочек выпустили, я передала с ними привет на свободу: порвала кусок туалетной бумаги так, чтобы из засечек образовался номер телефона.
Ночь после суда была насыщенной. В камере постоянно появлялись новые люди, в какой-то момент, мне кажется, нас было уже около 40.
12 августа утром нас вывели на улицу и поставили возле стенки. Потом стали выводить мальчиков избитых, некоторые были настолько слабы, что не могли идти. Все закружилось.
Мне разрешили сесть. И вот сижу я значит на зеленой травке под ясным августовским небом, а вокруг меня забор с колючей проволокой, с одной стороны девочки голодные и измученные, с другой - избитые парни, а прямо - толстый черный кот. “Что здесь происходит?” Такая погода прекрасная, зелень насыщенная-насыщенная. Ты же обычно представляешь военные фотографии черно-белыми, мрачными, не такими. А тут столько цвета и даже кот жирный лениво прогуливается.
Когда мы выезжали с Окрестина, на машины стали бросаться родственники. Женщины кидались с криками: “Девочек везут!” Я пыталась им помахать рукой, успокоить, мол все с нами хорошо. С нами и правда уже было все хорошо. Впервые за несколько дней не было тесно и можно было дышать.
В Жодино в камере на 8 мест было 13 девушек. Нам выдали постельное белье, чай, средства гигиены - чистый восторг! Потом принесли, представляете, 13 подушек! Я лежала в кровати с подушкой и одеялом - и думала, что лучше не бывает. Внезапно рядом пробежал таракан. Я его убила рукой, хотя очень боюсь насекомых. И счастливая моментально заснула. Когда речь заходит о выживании, брезгливости не существует.
В Жодино к нам стали обращались на “вы”. Среди сотрудников было много сочувствующих людей. Их не отпускали с работы уже несколько дней. В стенах Жодино они оказались такими же заложниками, как и мы.
В пятницу у нашей Юли истекли 4 суток, а она все еще сидела. Мы стали волноваться. Оказалось, в Жодино многих привезли без протоколов. Началась паника. Где-то в обед девочек стали звать на беседу. Я была одной из первых. Незнакомый мужчина сказал, что если подпишу бумагу, меня отпустят. Считаю, когда человек оказывается в заложниках, он должен делать все, чтобы не навредить другим и оказаться на свободе. Бумага касалась только меня. И я ее подписала.
Когда мы будем снимать фильм об этих событиях (а мы это сделаем), хочу обязательно включить в него один кадр из Жодино. В какой-то момент открылись двери нескольких камер и в коридоры хлынули люди. Все улыбаются, смеются, обмениваются догадками. Таким людским потоком мы двинулись к выходу и прошлись по нескольким этажам. Это было немного нереально. Ты моментально забываешь обо всем плохом, что с тобой случилось за эти дни, и предвкушаешь, что ждет вас всех впереди.
В камере мы часто обсуждали, как будем добираться до Минска глубокой ночью, где возьмем деньги на проезд - все наши вещи остались на Окрестина. Но я вышла - и сразу встретила маму, друзей, коллег. За время моего отсутствия под Жодино не просто построили фестивальный городок с кофе и палатками, меня встретила какая-то другая, лучшая страна.
Мужа выпустили чуть раньше - в четверг ночью, все это время он провел на Окрестина. К нему в камеру лично заходил Барсуков, чтобы объявить об амнистии (или как это называлось).
Свою историю я рассматриваю как грустный, но все-таки жизненный опыт. Мне он дал точно больше, чем могла представить: несвойственное внутреннее спокойствие и эмпатию, новых замечательных людей рядом и, если можно так выразиться, смысл. Я не позволяю себе забывать, как много людей находится до сих пор не на свободе, и поэтому всегда знаю, что можно делать, даже самое простое: писать письма или помогать родственникам.
P.S. Мужа Наташи задержали 6 сентября, во второй раз ему “повезло” отделаться штрафом. И все же семья решила на какое-то время уехать из страны. Через месяц вернулись, а уже в декабре к ним домой пришли с обыском из ГУБОПа. Наташа с мужем решили, что находиться дома в Минске больше небезопасно. Почти полгода они постоянно переезжают.
была задержана возле избирательного участка