“Ногами не бьют, лицо не разбивают – уже хорошо, а дубинкой попадет – ничего страшного”
Помечен красной меткой били особенно жестко
Помечен красной меткой били особенно жестко
Марата задержали на Немиге около ТЦ Galleria Minsk 9 августа. Сопротивления он не оказывал – это было бессмысленно, вокруг было много “космонавтов”, сотрудников ОМОНа. Они вели себя довольно агрессивно: не стеснялись ни в силе ударов, ни в оскорблениях. Марата отвезли на Окрестина, а после – в Жодино. По его словам, отношение со стороны силовиков все шесть дней было как к скоту. Август 2020 – это когда за издевательства над мирными белорусами в тюрьме поднимают бунт заключенные.
задержали на Немиге около ТЦ Galleria Minsk, сопротивления не оказывал
– Сложно оценивать ситуацию, когда получил несколько ударов по голове. Помню, первый автозак был с лавочками, а нас, задержанных, было человек 20. У нас выпытывали, сколько нам платят, обыскивали, забирали деньги и телефоны. Автозак был переполнен, в какой-то момент мы остановились, всех вывели на улицу и положили лицом в асфальт. Через некоторое время приехал другой автозак, туда загоняли через “коридор” - силовиков, которые били нас дубинками.
Второй автозак уже был со "стаканом" (одиночной камерой). Там нас тоже было больше, чем положено. Мы лежали друг на друге, дышать нечем. На этом пересадка из автозака в автозак не закончилась. В третью машину меня посадили в отдаленную камеру, где было место только двоим, но в тот вечер поместилось четверо. Силовики в черном обмундировании, не омоновцы, более или менее адекватно себя вели. Один из них открыл двери, чтобы проветрить, и кому-то сказал: "А мне есть чем дышать?". Мы-то хоть по-летнему были одеты.
В итоге нас завезли на Окрестина. Раньше ничего не слышал об этом месте. Вывели из автозака, а силовики уже стояли в коридоре, были готовы встречать новых "избранников". В то время поток людей был очень большой, поэтому проверяли не так тщательно. Мне удалось спрятать сигареты и зажигалку. Завели в камеру на последнем этаже, где было шесть коек. Сначала нас там было четверо, под утро, ближе к 6 часам уже ютилось 25 человек. А еще через некоторое время нас стало около 40. Мне удалось немного приоткрыть окно, чтобы легче было дышать. Руки из-за высокой влажности были сморщенными, как будто я несколько часов в ванной провел.
На Окрестина я пробыл трое суток. За все это время мне не удалось поспать. В камере мы все общались, рассказывали, кого и где задержали. В первый день думали, что все это формальность и нас скоро отпустят, ведь мы же ничего не сделали, никого не били. Максимум, что нас ждет, - штраф.
В этот день у меня был суд. Перед заседанием дали подписать протокол, не подписываешь – пугают уголовкой
– Во вторник, 11 августа, начали выводить людей по фамилиям и обратно уже не заводили. В этот день у меня был суд. Перед заседанием дали подписать протокол, не подписываешь – пугают уголовкой. Мне было все равно. Говорил, что в будущем эта статья в нашей стране будет формальной. На суде сзади меня сидел омоновец. Мне дали 15 суток, я был не согласен, в копии протокола, которую я забирал позже, это было указано. Думаю, что никто в тот момент не предполагал, что дойдет до такого абсурда и так открыто будут фальсифицировать нарушение прав.
Подписывало протокол очень мало людей. Был у нас парень в камере без одежды мы между собой обсуждали, как он на суд пойдет, но у силовиков и работников ИВС такого вопроса не возникало. Одному парню дубинкой от омоновца прилетело прямо во время суда за то, что он выразил несогласие. Думали, тех, кто подписывал протокол, выпускали, но это оказалось не так. Некоторых я встретил, когда нас в среду, 12 августа, вывели во двор, чтобы отвезти в Жодино.
После суда меня завели обратно в камеру. Среди задержанных не было ни одного алкаша, неадекватного человека, наоборот, все с приличной работой, много айтишников. После суда нам принесли несколько буханок хлеба сомнительного происхождения. В камере были только задержанные 9 августа. Думаю, это делали специально, чтобы мы не узнали от других новости.
Мы попросили выйти подышать, и нас отправили в камеру с бетонными стенами, куда обычно выводят погулять, оставили в ней на ночь. Количество людей в ней только прибавлялось. В ту ночь приводили страшно избитых людей. Был отец с сыном лет 14, который говорил, что у него сломаны руки и ноги. Его закинули в камеру как тряпку. Троих ребят забрали, так как они были в ужасном состоянии, и мы стучали в дверь, чтобы им помогли. По всей видимости, их забирала скорая, которую в ту ночь на Окрестина вызывали очень часто. Там я услышал первые новости, познакомился с теми, кто попал совершенно случайно: спустился к машине, так как сигнализация сработала, кто-то шел в магазин.
Напротив нас была камера с девушками. У беременной от духоты начался токсикоз. Силовики открыли дверь, вылили ведро воды, а потом засыпали хлоркой
– Отношение во все дни к нам было как к террористам, а омоновцы считали себя властелинами мира. По ночам слышали и гранаты около изолятора, и как забегали силовики в камеры и избивали людей. Напротив нас была камера с девушками. У беременной от духоты начался токсикоз. Силовики открыли дверь, вылили ведро воды, а потом засыпали хлоркой.
Меня на Окрестина больше не били, только когда выводили, могли нанести удары дубинкой. В любой цивилизованной стране такие избиения – это вопиющие случаи, а у нас – нормально. Ногами не бьют, лицо не разбивают – уже хорошо, а дубинкой попадет – ничего страшного.
На следующий день нас начали выводить на улицу, поставили к стене. По моим подсчетам во дворе было около 500 человек. Сзади стоял ОМОН с автоматами, сверху на здании находился снайпер. Называли фамилию и отводили в автозак. Там на руки надевали стяжки и предупредили, что любое движение будет оцениваться как сопротивление. Лицом нужно было лечь на сидушку, колени под лавку. В таком положении и пару минут тяжело просидеть, не то что в Жодино ехать. У меня было предобморочное состояние, так как я не спал и не ел несколько суток. Один парень сказал, что у него проблемы с менисками и через минут 20 после того, как мы уехали с Окрестина ему разрешили встать.
Когда выезжали из ИВС, слышали людей за воротами, волонтеров. Понимали, что белорусы знают, что мы здесь, переживают. Всю дорогу нас сопровождала машина ГАИ. Омоновцы были поспокойнее, удавалось завести даже какой-то диалог. Спрашивали, за кого мы голосовали. А тому парню, который был без одежды в одних трусах, сотрудник ОМОНа нашел кроссовки. В автозаке стояла полная корзина вещей, видимо, от протестующих остались. Никого не били, но по рации сотрудники сообщали друг другу о лежачих полицейских, но при этом машина не останавливалась. Точных причин мы не знаем, но разбитых колен у задержанных стало больше, как и количество синяков и вывихов.
Ногами не бьют, лицо не разбивают – уже хорошо, а дубинкой попадет – ничего страшного
– Нам не говорили, куда нас везут. Когда приехали, через маленькое окошко я смог рассмотреть местность и понял, что мы в Жодино. Так получилось, что я полтора года работал в этом городе и снимал квартиру неподалеку от тюрьмы. Спокойный райончик, хороший дом был – даже ностальгия возникла (смеется).
С нами были двое 18-летних парней, и омоновцы сказали нам их беречь с намеком на то, что у зеков своя процедура для таких. Говорили и то, что нас сейчас покормят, сводят в душ и отпустят. Мол, это такая игра. Наверное, хотели показать нас СМИ не такими замученными и избитыми. У меня тоже были гематомы, большая часть на спине.
Многие думали, что в Жодино тоже будут мучить. От волнения и бессилия несколько человек потеряли сознание.
На территории тюрьмы были военные. На выходе из автозака нас прогнали через коридор ударов. Это был последний раз, когда нас били. Пренебрежение к нам чувствовалось и среди работников тюрьмы. В конце отсидки их манера разговора, отношение к задержанным поменялись. Может, что-то поняли, но это уже неважно. Они совершили преступление, и все виновные должны понести наказание за геноцид своего народа.
В Жодино стало как-то повеселее. Отсутствие ОМОНа рядом доставляло радость. Сначала меня поместили в прогулочную камеру, было жутко холодно, у некоторых начались галлюцинации. Мне казалось, что на стенке показывают мультик.
Через некоторое время пришло понимание, что в тюрьме мы будем досиживать свои сутки и никто нас не отпустит. По камерам нас развели только ночью. Они были переполнены: на 12 мест было 20 человек, часть ребят стелили себе на полу. Из еды дали только хлеб.
Зэки бунт поднимали из-за нас. Как потом рассказали: не из-за того, что их потеснили, а потому что были солидарны с протестующими
– Две ночи подряд срабатывала сигнализация, был слышен лай собак – зэки бунт поднимали из-за нас. Как потом рассказали: не из-за того, что их потеснили, а потому что были солидарны с протестующими. Не знаю, как они узнали, что происходит в стране, ведь даже то, что настало утро или пришла ночь, становилось понятно лишь когда включали и выключали свет. Отсутствует доступ к какой-либо информации. Мне кажется, что похожие условия и в казармах.
Я просидел в Жодино трое суток, услышал, кажется, больше ста историй людей: кто на митинге был, кто не был, как задержали. Люди рассказывали, что видели из прогулочных камер во дворе Окрестина тела людей. Мне казалось, что погибших очень много. С учетом того, как и чем нас били, вероятность умереть была весьма большая.
Встречать меня приехал брат и друзья. Волонтеры предлагали все: и еду, и даже выпить, но мне хотелось побыстрее уехать, вернуться к семье, у меня маленький ребенок.
P.S. Александра уволили с работы. На момент интервью, он уже проходил испытательный срок в другой компании. Заявление в СК на действие силовиков он не писал. После суда на Окрестина он не верит в правосудие.
*За помощь в подготовке материала редакция благодарит центр Probono.by
задержали на Немиге около ТЦ Galleria Minsk, сопротивления не оказывал