"Ребят, которых не успели судить, выводили во двор, отбивали ноги и давали две минуты, чтобы убежать"
Помечен красной меткой били особенно жестко
Помечен красной меткой били особенно жестко
Свою историю произошедшего 9 августа Павел начинает с голосования на выборах: "Пришел, оставил свой голос, остался недоволен результатами на своем участке и вечером пошел гулять". За участие в митингах Павел был задержан дважды: 9 августа и 23 сентября. И несмотря на избиения и лишение свободы, не жалеет о своем решении выйти на протест. Он настолько позитивный, что даже в той страшной обстановке на Окрестина, находил место юмору и оптимизму.
брутально задержал ОМОН в районе пл. Победы, били при задержании и в месте заключения
– На Немиге с друзьями мы были в часов 9-10 – только темнело. Уже тогда слышали, как бросали гранаты около стелы. После этого началась беготня по городу. Через какое-то время уехала моя девушка, а мы с ребятами продолжили гулять. До нас дошел слух, что на мужчину наехал автозак, начались более радикальные призывы к действиям. Мы, как истинные белорусы, подумали: сходим на работу, а вечером уже "пойдем палить тачки" (смеется). Конечно же, мы решили разойтись, думали, как попасть домой. Дошли до перекрестка около "Океана", там стояла компания пьяных ребят, что-то кричали и гаишники. Обратились к сотрудникам, спросили, куда нужно идти. Они показали в сторону площади Победы. Мы прошли половину и видим, как бегут парни с девочкой и кричат: "Разворачивайтесь, бежим обратно, там что-то непонятное происходит". Так и поступили, направились в парк. Там было тихо, сидело несколько компаний на лавках. Мы перекурили и решили выходить к дороге в сторону цирка.
Кто-то из задержанных ехал домой, один говорил, что у него Covid-19: "Забрала скорая, сдавал анализ, отпустили, а тут вы"
На перекрестке стояли ребята, к ним подъехал красный автобус, оттуда выбежал человек со щитом и ударил одного в плечи. Начали задерживать парней, девочка кричит, не отпускает руку молодого человека, он ей: "Уходи!". Мы поняли, что нам не туда. Был выбор: вернуться в парк или пойти к фонтанам. Решили, что парк мы уже посетили, поэтому пошли на противоположную сторону.
Только перешли дорогу и подъехали два автобуса "космонавтов" со щитами. Нас туда затолкали. Все сопровождалось криками. Кто-то из задержанных ехал домой, один говорил, что у него Covid-19: "Забрала скорая, сдавал анализ, отпустили, а тут вы". У меня была белая лента на руке, омоновцы спрашивали:чего мне не хватает, что я тут забыл, какой мне свободы надо, "неужели вы еще не поняли, что в этой стране ничего не поменяется". Мужик, что с Covid-19, пошутил: "Конечно, ничего не поменяется, вы же так хорошо работаете". Те разозлились. Если кто-то говорил, начинали бить всех. Мы сидели на коленях головой вниз, по нам постоянно ходили.
Одному задержанному стало плохо, он начал задыхаться, а потом вообще затих. Сотрудники долго решали, что с ним делать и в итоге высадили. Что с этим парнем – непонятно. Остался его телефон, и омоновцы решили, что среди нас есть друг этого парня. Хотя никто его не знал, и они все не понимали, почему мы тогда за пацана заступались.
Нас восьмерых везли пересаживать в автозак. Дорога к нему шла через "коридорчик". В машину запихивали плотненько: там, где должно быть шестеро, оказалось 11. Они пересчитали - перебор, но все равно закинули еще одного, затолкали ногами. Вентиляции нет – дышать нечем. Один плюс: вещи силовики не забирали. У одного парня был коньяк, мы его выпили.
Стоя друг на друге, доехали до ЦИПа Окрестина. Мы опять пробежали через коридор дубинок. По видео, которые потом появились в сети, видно, что силовиков было не так много по сравнению с задержанными. Мы не могли оценить их количество, потому что стояли и лежали лицом в пол, на нас постоянно орали и били. От того казалось, что омоновцев - куча. Двое сотрудников ЦИПа или милиционеры стояли и шутили на тему того, что будет, если Светка победит (смеется). Кто-то крикнул "Жыве Беларусь" и его очень сильно начали бить. Избивал ОМОН и люди в милицейской форме.
Меня тоже били, но они не забрали у меня рюкзак, в котором было две байки, бутылка воды – я же подготовился. Я чувствовал боль, когда отбивали ноги, – припекало. С ними бесполезно было разговаривать, даже не пытался. Они называли нас "мразями" и спрашивали, сколько нам заплатили. Не верили, что мы пришли бесплатно.
Такое чувство, что бить - обыденное дело: развлечение на каждый день. У кого-то из них точно есть садистские наклонности. Либо они были уверены, что задержали террористов, которых прислала Чехия, Украина или Вова, поэтому не было никакой жалости. Когда удавалось встретиться взглядом с сотрудниками ЦИПа, по лицам читался шок.
Не было среди задержанных небитых. У кого-то нога была сломана, у кого-то рука. Кричали на одного парня, чтобы тот руку за спину закинул, а он говорил, что не может ею пошевелить, так как выбито плечо. Его избили еще больше. В туалет никто не просился, кто хотел, ходили под себя.
В два часа нас завели в бетонный дворик. Там начали складывать вещи в мусорный пакет. Имя и фамилию спрашивали три раза и каждый раз новый сотрудник. Они так запутались, что потом не могли найти людей в камерах.
Такое чувство, что бить - обыденное дело: развлечение на каждый день. У кого-то из них точно есть садистские наклонности
Был момент, с которого смеялись все. Приказали раздеться до трусов. Один парень сидел в шортах, подходит омоновец и спрашивает, почему он еще не в трусах. Тот ему: "У меня нет трусов. Лето же, я только в шортах". Омоновец: "Пофиг, снимай шорты". Парень снял. Через некоторое время идет второй омоновец: "Я не понял, почему ты голый. Совсем охренел", начинает его бить. Парень: "Так вы же сами сказали снять. Я предупредил, что у меня нет трусов". Тот начал кричать, чтобы быстро надевал шорты, как только снимет резинку. Она была вшита, и омоновец пытался ее порвать. Страшно психовал, криком просил принести ему ножницы.
В 5.30 утра нас, 37 человек, поместили в восьмиместную камеру. Знали точное время, потому что у парня были часы, которые не заметили. Мы ломились в дверь, просили принести туалетную бумагу и через два часа нам бросили маленьких ошметок. Они тушили свет и через полчаса опять его включали – поспали и хватит. Как сказали: кормить, по нашей статье не положено. Один из ребят уже попадал сюда как-то и сказал, что кормят только после суда. Мы ждали хлеба двое суток.
Из камеры забрали шестерых и привели столько же. Мы думали, что ребят задержали позже, но они были тут раньше всех: кого-то поступил в три часа дня, кто-то в семь. Был наблюдатель, которого забрали прямо с участка. Еще один посигналил, остановили гаишники и задержали. Они видели в окне, как нас бьют и были потрясены.
О том, что нам еще повезло, мы поняли вечером 10 августа. С 10 часов вечера и до трех утра били тех, кого привезли в этот день. Потом удары прекратились и начался дикий рев. Было по-настоящему страшно. Такое же повторилось и 11 августа. Спали по два человека сверху, снизу сидело четверо. Было три одеяла, которые мы расстелили на полу. Места для прогулок не было. Многие грустили, я нет.
ОМОН в основном работал только вечером и ночью. Мы ломились в дверь, просили открыть, так как задыхались. Один открыл и начал: "Вот раньше я к вам нормально относился. Вы видели, что сделали с моим городом?". Я сказал, что это его коллеги там гранаты кидали. После этого нам закрыли дверь.
С 10 часов вечера и до трех утра били тех, кого привезли в этот день. Потом удары прекратились и начался дикий рев. Было по-настоящему страшно
Снимали на камеру несколько раз: анфас, профиль, сфотографировали мои татуировки. Через два часа пришли сняли на телефон тоже самое, а потом эту же работу сделали и сотрудники КГБ. Они спрашивали, как оказался на улице, с какими мотивами ходил, привлекался ли раньше. Вели себя очень спокойно. Уточняли, видел ли я радикально настроенных личностей. Подтвердил и высказал предположение, что это были их сотрудники. В конце спросил, пойду ли я еще раз. Признался, что не знаю, "посмотрим, что там вообще происходит. Может Саша на выборах проиграл" (смеется).
Сидели в камере и молодые ребята: лет 18-20. Они были напуганы. На второй день один уже начал сходить с ума. Говорил, что его маму убили. Мы начали с ним разговаривать, уточнять. "Вы просто не знаете мою маму. Если я на час домой опаздываю, она все моих друзей обзванивает, РУВД, морги. А тут двое суток прошло, а меня она до сих пор не нашла. Ее точно убили" - он был очень расстроен. Все его успокаивали, говорили, какой кругом бардак, фамилии каждые пять минут уточняют. Он притихнет, походит и опять начинает.
В камере мы обсуждали и омоновцев. Кто-то надеялся, что такую дичь творят не наши. У некоторых сотрудников отличался говор. Возможно, они были из других регионов, но вряд ли из другой страны.
Судили нас на третий день. Повели в маленькую комнату, где сидел сотрудник младший по званию и два силовика в балаклавах. Один из них стоял надо мной и бил дубинкой, чтобы я быстрее подписал показания. Я подписал "не согласен". Меня вывели в коридор и спустя некоторое время отвели в кабинет, где проходил суд. Тут началось шоу:
- Вы знаете свои права и обязанности?
- Нет.
- А что вам не зачитывали, когда задерживали?
- Вы серьезно?
- Да.
- Нет не зачитывали. Никто не сказали, почему задержали, меня бросили в автобус и после постоянно били.
- Да? Ну давайте я вам зачитаю.
Она прочла.
- Я понял, но только ничего из этого не было исполнено: ни права на звонок, ни на адвоката, нас не кормили двое суток.
- Вас не кормили?
- Сегодня дали овсянку недоваренную и шесть буханок какого-то жирного хлеба.
- Мы разберемся.
Читает время и место, где меня задержали по протоколу - все не сходилось. Она говорит, что есть свидетели, я отвечаю, что не знаю, кто это и вообще, меня били, когда я подписывал эти бумаги. Она удивилась.
- Ну ясно. Давайте мы запишем ваши показания. Ходатайства будут?
- Какие они у меня могут быть на данный момент?
После всех показаний она вынесла мне восемь суток ареста.
- Вы можете обжаловать в течении пяти дней.
- Как я это сделаю, если буду в тюрьме?
Судья замялась и на этом все закончилось. Их провожали до выхода сотрудники ОМОНа, а нас обратно отправили в камеры.
Убегали оттуда со всех ног. Волонтеры пытались остановить, кричали, что хотят помочь, но те не понимали, кто это и чего от них хотят
Ребят, которых не успели судить, выводили во двор, отбивали ноги и давали две минуты, чтобы убежать. Если кто-то не успеет, грозились вернуть в камеру. Это потом рассказывал парень, который был с нами в камере. Ему наступили на одну ногу и били по второй, потом наоборот. Удивляется, как прошел такое расстояние от Окрестина до метро. Обломал ветки деревьев во дворе, чтобы было легче. На второй день дорога заняла у него полтора часа. Еще один бежал и промахнулся, ударился головой об ворота и смог добежать до троллейбусного депо. Сидел до утра у сторожа. Убегали оттуда со всех ног. Волонтеры пытались остановить, кричали, что хотят помочь, но те не понимали, кто это и чего от них хотят.
После суда пришли и сказали, что куда-то везут. У некоторых началась паника, потому что силовики говорили, что везут нас в лес. В итоге приезжаем, стоят силовики с овчарками. Нас вывели во двор и там сообщили, что привезли в Слуцкое ЛТП №3.
Отвели в душ, осмотрели врачи, которые после прибывали в шоке. У парня осколок от светошумовой гранаты торчал, его спросили, как долго он в ноге и почему на Окрестина не вытащили. "С 9 числа. Показал там местному врачу и получил ответ, что вытащит его для того, чтобы потом мне в жопу засунуть. Решил, что пусть лучше в ноге остается". У сотрудников постепенно начали меняться лица, они не понимали: кто мы и что тут делаем.
Нас привели покормить. Крикнули, что дают пять минут на прием пищи. Не ожидали, что на эту еду будем так кидаться. Завели в барак, дали постель, спросили, что нам нужно. Мы попросили книг. У некоторых не было одежды и с утра сотрудники нашли им какие-то вещи. Мы разговорились с ними и выяснилось, что им позвонили и предупредили: везут 170 террористов. Они начали готовиться: построили колючий забор во дворе, всем дали ружье, вызвали тех, кто был дома. Через час перезвонили и сказали, что привезут еще 150. Они все были в панике: "Как с таким количеством террористов мы будем сражаться" (смеется).
13 августа нас собрали, начали называть по фамилиям, давали бумаги на подпись: предупреждение о повторном задержании. Главный сообщил о приказе: всех нас отпустить в срочном порядке - в Минске что-то произошло. На вопросы касательно оставшихся суток никто ничего сказать не мог. Так и закончилось мое тюремное путешествие.
Родственники долго не могли найти Павла. Их направили в Жодино и только там они узнали, что парень находится в Слуцке. 23 сентября Павла вновь задержали на митинге и присудили 15 суток.
P.S. Павел не подавал заявление в вышестоящие органы. Он считает, что закон в отношении силовиков не работает.
брутально задержал ОМОН в районе пл. Победы, били при задержании и в месте заключения